— Это правда, — выдохнул тихо и тотчас уловил жадный вздох. Он заметил, как Мика слегка мотнула головой, но почему-то сразу остановила себя и закусила нижнюю губу. — Теперь я остро чувствую его. Он сильный... Безмерно. Помнишь, ты спрашивала меня, будут ли наши дети сильнее меня?
— Помню, — почти всхлипнула Микаэлла, не понимая, от чего ей тяжелее: от дурноты или правды.
Рейнард попытался улыбнуться, но мышцы лица ему не подчинились.
— Пока это всего лишь зародыш, но я уже чувствую мощную энергию. Такую, какую еще никогда не чувствовал.
— Сильный полукровка, да?.. — шепнула девушка, находясь в шаге от потери сознания. — Очень сильный…
Голос ее стал еле слышным и глухим, веки, отяжелев, сомкнулись. Рей успел поймать ослабшее тело и, прислонившись спиной к мешку, притянул суженую к себе. Положил голову себе на грудь и сжал Мику в таких крепких объятиях, будто ее вот-вот должны были забрать.
В груди покалывало, иногда остро, словно пчелы жалили. Дыхание было тяжелым, но ровным. Он долго неподвижно сидел, слушая, как мерно бьется сердце Микаэллы, пока не почувствовал на себе настороженный взгляд Лейва.
Он нехотя посмотрел на него, пытаясь загнать страх как можно глубже. Генри спал, прижавшись головой к плечу дракона, царящую тишину разрывало лишь слабое сопение. Взгляд брата был говорящим, вопрошающим, и Рей вдруг четко услышал в мыслях его суровый голос:
«Чему же ты радуешься? Тому, что она не погибнет, или тому, что благодаря ей ты все-таки останешься жив?»
Глава 41. Край света
Две недели спустя
— Лейв…
Присев на корточки, Генри потрепал спящего дракона по плечу и, дождавшись, когда тот разлепит веки, тихо спросил:
— Ты спишь?
Невзирая на сонливость, преследующую его уже больше недели, Лейв улыбнулся и покачал головой.
— Уже вроде бы нет… — Он подвинулся, освобождая место для мальчика. — Тебе не спится?
— Теплый сон быстро оставил меня.
Генри уселся рядом с драконом, посмотрел на сестру и Рея, уснувших несколько часов назад, а после вскинул глаза к небу, усеянному мириадами звезд. Свет луны сопровождал их уже около недели — день не наступал, не сменял ночь. Генри хотелось поскорее почувствовать на себе лучи солнца, но оно не поднималось из-за моря — будто, оказавшись его пленником, не могло вырваться из тугих пут.
— Солнце тоже спит, — шепнул мальчик, подтянув к себе колени. — Поэтому постоянно так сильно хочется спать? Понимаю, что нужно сопротивляться, но не могу… Так и тянет ко сну. Поскорее бы оказаться на берегу. Мика так устала...
Он сочувственно посмотрел на сестру, не понимая, почему она охладела ко всему и ко всем со дня отплытия, почти не разговаривала и не ела, только подолгу смотрела на горизонт, практически не проявляя никаких эмоций.
Лейв зевнул и устало потер глаза.
— Скоро это пройдет. Архана встретит нас жарким солнцем и подарит свежесть дождя.
Глаза мальчика заискрились живым огнем острого внимания.
— И никакого снега? — спросил он с едва заметным сомнением.
Мужчина кивнул.
— И никакого снега. Еще успеешь соскучиться по нему.
— Не-а. Мне уже все нравится. Нравится, что ветер приносит приятную прохладу, а не мертвый холод. Нравится шум моря и чарующее небо над головой, как и то, что мне больше не снятся плохие сны. — Генри замолк на пару секунд, сжал посильнее ткань штанов, чувствуя, как по телу разливается тепло. — Теперь я вижу во снах маму. Она часто приходит ко мне.
Приподняв одну бровь, Лейв сосредоточил взгляд на ребенке, ожидая, когда тот продолжит, и понимая, что его слова смахнули на какое-то время сонливость и вызвали интерес.
— И как часто она приходит? — не выдержав, спросил дракон.
— Почти каждый раз, когда я засыпаю, — шепнул Генри. — По правде говоря, я даже не знаю, как она выглядела на самом деле. Мама умерла, когда я родился. Но я точно знаю, что это она посещает мои сны. Просто чувствую… В каждом сне она жаждет обнять меня, но не может. Почему-то стоит в стороне, улыбается и наблюдает за мной.
— Почему же сам не обнимешь?
— Тоже не могу, как бы ни силился. Интересно, Мика тоже ее видит?
Взгляд мальчика ненадолго задержался на сестре.
Лейв, пожав одним плечом, поднялся на ноги и оперся руками о перила драккара. Взор его устремился вдаль, стал непроницаемым, и мужчина почувствовал, как болезненно сжались легкие. Стало трудно дышать. Вид на темное море, необъятный горизонт вовсе не успокаивал, а рождал внутри страх.