— Спите и не думайте об этом, леди Мэри. Постарайтесь прислать мне из Эдинбурга весточку о себе, иначе я буду очень волноваться.
— Я напишу, — слабеющим голосом пообещала леди Мэри. — Но теперь все путается у меня в голове… Да и тебе нужно отдохнуть.
Веки леди Мэри смежились. Арриан решила, что не уйдет сегодня из тетушкиной комнаты. Кто знает, когда они теперь свидятся. Отводя седой локон от тетушкиной щеки, она молила Бога, чтобы эдинбургские доктора спасли ногу леди Мэри.
Арриан подбросила в огонь дров и придвинула кресло ближе к камину. По щеке ее сползла слеза одиночества. Как всякая девушка, она не раз мечтала о своей первой брачной ночи, но героем ее грез всегда был Йен, а не его злейший враг.
Вложив ногу в стремя, Уоррик легко вскочил на Тайтуса. Ему нестерпимо хотелось уехать как можно дальше от своей молодой жены. Чувство вины лежало на нем тяжким грузом, но, окажись он снова перед тем же выбором, он скорее всего поступил бы так же.
Вскоре он выехал на наезженную верховую тропу к охотничьему домику. Итак, он добился своего: удар, нацеленный в самое сердце врага, нанесен. Но отчего в его душе нет желанного ликования? Или Мактавиш прав, и он ничем не лучше бесстыжих Макайворсов, бравших женщин силой?
Он придержал Тайтуса и обернулся взглянуть на замок, едва различимый на фоне темно-серого неба. Да, он поступил подло и недостойно вождя клана Драммондов.
С такими мыслями Уоррик тронул поводья и двинулся дальше, не замечая холодного ветра. Он еще не знал, что ему делать с леди Арриан, но, коль скоро она сама попала к нему в руки, не собирался ее отпускать.
Вышедшая из-за туч луна осветила угрюмое лицо одинокого всадника. Слезы, стоявшие в голубых глазах леди Арриан, никак не шли у него из памяти. Досадно, что пришлось причинить ей такие страдания — ведь лично она ничем перед ним не провинилась, просто оказалась невольным орудием в его борьбе с врагом.
Подъезжая, Уоррик с удивлением обнаружил, что в окнах охотничьего домика горит свет. Он спешился и только тогда заметил стоявшего на пороге Мактавиша.
— Я догадался, что ты направишься сюда, вот и приехал пораньше, чтобы развести огонь. — Мактавиш взял со стола бутылку и наполнил два высоких бокала. — Подумалось почему-то, что виски и хороший друг тебе сегодня не помешают.
— Ты всегда знал меня как облупленного, — сказал Уоррик, сбрасывая куртку, и потянулся за бокалом. — Что ж, отпразднуем мою женитьбу! Сказать по правде, хочется напиться до бесчувствия, только бы забыть эти проклятые слезы в ее глазах.
Мактавиш поднял свой бокал:
— За новую леди Гленкарин, милорд! И пусть сегодняшний день окажется для вас с нею счастливым.
Взгляд Уоррика потемнел.
— Я думал, ты явился сюда как друг, а не как обвинитель.
Мактавиш осушил бокал с обжигающим питьем и налил себе еще.
— Ты не ошибся, сынок.
Уоррик сделал большой глоток и тоже поднял свой бокал.
— Да простят меня она… и Господь.
Леди Мэри повязалась белым шелковым шарфом на манер чалмы и заглянула в шкатулку с драгоценностями. Порывшись в ней некоторое время, она извлекла на свет брошь с огромным сапфиром и приколола ее в середину своего головного убора.
— Хворь — не причина для того, чтобы забывать о своей наружности. — Осмотрев себя в зеркальце со всех сторон, она удовлетворенно кивнула и обернулась к Арриан. — Ну как, неплохо?
На ней было белое парчовое платье с черной бархатной каймой на воротнике.
— Вы всегда элегантны и неотразимы, тетушка. Что нога, очень болит?
— Хотелось бы ответить, что не очень, но, сказать по правде, она ни на минуту не дает о себе забыть.
Арриан нагнулась поцеловать тетушку в щеку, но не удержалась и обхватила ее руками за шею.
— Без вас мне будет очень тоскливо. Единственное, что меня утешает, — это что вас наконец-то будут лечить опытные доктора.
Леди Мэри украдкой промокнула глаза платком. Она никогда не была слезлива и даже гордилась стойкостью своего духа. Расплакаться же теперь, на глазах у Арриан, которая, видимо, сама держалась из последних сил, было бы куда как некстати.
— Видишь ли, Арриан, лорд Уоррик, как это часто бывает у северян, движим гордостью и упрямством. Можно сколько угодно просить и умолять его, но — думаю, ты и сама уже в этом убедилась — он не отпустит тебя со мной.
Арриан упрямо вздернула подбородок:
— Мы ни о чем не станем его просить, тетушка. Леди Мэри захотелось сказать ей что-нибудь утешительное.
— Здешняя экономка рассказала мне, что мой племянник Джейми увез невесту лорда Уоррика перед самой свадьбой. Возможно, теперь его уязвленная гордость отчасти удовлетворена, и он скоро отпустит тебя.
— Вы правда верите, что Джейми на такое способен?
— Боюсь, что Джейми еще и не на такое способен.
— А Йен? Как, по-вашему, он тоже там был?
Во взгляде племянницы леди Мэри уловила тревожное сомнение.
— Тебе об этом кто-то сказал?
— Д-Да.
— Пока что ничего не могу тебе ответить, Арриан. Но постараюсь выяснить.
Арриан убрала шкатулку в тетушкин сундук и со стуком захлопнула крышку.
— Никогда не поверю, что Йен способен на такой бесчестный поступок! — твердо сказала она. В дверь постучали, и вошла миссис Хаддингтон.
— Миледи, время принимать лекарство, не то нога у вас так разболится в дороге, что мочи не станет терпеть.
Леди Мэри покорно проглотила поднесенное экономкой снотворное.
— Вот уж не думала, что мне опять придется плыть морем. Но это уже точно в последний раз! На пороге возник Уоррик:
— Миледи, если позволите, я снесу вас вниз.
— Боюсь, что у меня нет выбора, — покорно вздохнула леди Мэри.
Арриан тем временем уже натягивала лайковые перчатки.
— Я хочу проводить тетю, — сухо сказала она.
— Я предполагал, что у вас возникнет такое желание, — отозвался Уоррик, осторожно поднимая леди Мэри с постели.
Первое же его прикосновение отозвалось острой болью в ноге, и леди Мэри невольно застонала. При этом ей, как это ни странно, показалось, что глаза лорда Уоррика наполнились сочувствием.
— Я постараюсь быть осторожнее, миледи. Крепитесь, скоро вас вылечат, и все ваши мучения закончатся.
— Скажите, море все еще штормит? — озабоченно спросила леди Мэри.
— Капитан заверил меня, что море спокойно до самого Эдинбурга. Если вы позволите, Барра будет сопровождать вас на корабле и останется с вами в Эдинбурге до тех пор, пока вам нужна будет ее помощь, — сказал Уоррик.
— Я вижу, вы все предусмотрели, милорд.
Спустившись с крыльца, лорд Уоррик с величайшей осторожностью усадил леди Мэри в карету, укрыл ее ноги шерстяным одеялом и уже повернулся уходить, но она удержала его за руку.
— Скажите, лорд Уоррик, если бы моя племянница не согласилась выйти за вас, вы… отпустили бы ее?
— Ну, этого мы теперь никогда не узнаем, — улыбнулся Уоррик.
— Прошу вас, берегите Арриан. Она впервые в жизни оказалась вдали от всех тех, кто ее любит. Эта девушка — истинное сокровище, и насилие в отношении ее просто недопустимо.
В глазах Уоррика вспыхнула внезапная злость.
— С подобными советами обращайтесь к своим племянникам. Я не из тех, кто насильничает над женщинами.
Вышла Арриан с пузырьком тетушкиного лекарства в руке, и Уоррик помог ей забраться в карету.
Едва она устроилась на сиденье рядом со своей тетушкой, Мактавиш, сидевший на месте кучера, стегнул лошадей, и карета покатила в сторону моря. Уоррик ехал рядом верхом на Тайтусе. Всю дорогу дамы молчали — то ли из-за Барры, которая тоже находилась в карете, то ли потому, что никакие слова не способны были выразить владевших ими чувств.
Поездка была до обидного недолгой, через считайные минуты наступило время прощаться. Арриан в последний раз прижалась к тетушкиной груди, после чего отступила на шаг и молча смотрела, как Уоррик усадил леди Мэри в баркас, как гребцы взялись за весла, и легкое суденышко стало быстро удаляться в сторону парусника, стоявшего неподалеку от берега. За все это время она не уронила ни слезинки и ни разу не обернулась к лорду Уоррику. Лишь когда матросы помогали леди Мэри подняться на борт, девушка затаила дыхание, словно ее, а не леди Мэри пронзила в этот миг невыносимая боль.