Сердце тревожно забилось в груди, и зашарив рукой, я нащупала на земле острый осколок камня, сжав его побледневшими пальцами и поднявшись на дрожащие ноги. Меня шатало, и в голове помутилось от ужаса, творившегося вокруг. Лес словно взбунтовался, шелестя ветками и треща корой, а на небе разгоралась своя война. Чёрные тучи, клубясь и вспыхивая алыми искрами, кружили вокруг незаметной луны с бледной точечкой в центре, спускаясь вниз по столбу света и готовясь упасть на землю, заполнив собой весь мир.
Налетевший ветер чуть не сбил с ног, но я всё же ступила на ледяную плиту, отчаянно сжав в пальцах острый осколок камня и, не думая ни секунды, с силой провела им по ладони. Кровь тут же багрянцем выступила на бледной коже, и стиснув пальцы в кулак, я с отчаяньем смотрела, как капля за каплей падает на плиту, тут же, подобно живой, устремляясь к рунам и вырисовывая забытые всеми узоры на камне.
Руку нещадно защипало, а татуировки на теле в следующий миг полыхнули серебром, как и руны под ногами, залив глаза белым светом и заставив хрипло смеявшегося до этого Корвуса умолкнуть, впившись в меня алыми глазами.
– НЕТ, НЕ СМЕЙ! – откинув от себя Змея, Девятый шагнул за белый столб света, и его протянутая ко мне рука тут же состарилась. Перья начали осыпаться, являя обтянутую чёрной кожей когтистую лапу с затупившимися ногтями. – ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ, ЧТО ТВОРИШЬ, ГЛУПАЯ ДЕВЧОНКА!!!
Змей не стал ждать другого шанса, оплетя стальными кольцами Корвуса и резко рванув его в сторону, заставив Судью выйти из света и тут же закричать не своим голосом. Его призрачное тело начало стремительно обретать старую, иссохшую плоть. Она трещала под кольцами Змея, покрываясь сотнями трещин и заставляя Корвуса беспорядочно вырываться, но пальцы его уже не вспарывали чешую, а маска на лице обваливалась, являя часть исполосованного чьими–то когтями лица с гневными рыжими огнями глаз.
Белый свет срывался с рук, охватив меня в призрачный кокон и на миг скрывшись в груди, вдруг прорезал серебряной волной воздух. Небо испуганно подёрнулось, и тучи вмиг разошлись, заставив чернильную луну посветлеть, вновь явив свою кровавую натуру по краям. Дикий крик сорвался с губ Девятого, и змеиные кольца наконец–то пронзили его тело. Вороньи перья посыпались в разные стороны, но так и не коснувшись земли, вспыхивали белым светом и сгорали в ночи. Тьма вокруг испуганным зверем отступала назад, вновь скрывшись в тёмных углах комнат, пещер и подвалов, заставляя рыжие огни ламп вспыхивать на улицах и в домах, а алый огонь вновь затрещать в каминах.
Белый столб света померк, рухнув вниз и тёплым ветром пройдясь по лесу, успокаивая неугомонные деревья и вновь вселяя тишину в бессмертные Карпаты. Белоснежный свет померк, и Светлое Искусство вновь скрылось внутри, напоследок коснувшись ладони и заставив порез медленно затянуться. Воздух вновь ожил, и кровь огненными волнами растеклась по венам, вынудив раскрыть глаза и молча взглянуть на разрушенное место Силы. Плита треснула ровно там, где секунду назад в кругу света стоял Корвус, а из всех камней целыми остались всего трое, остальные же глыбами валялись на земле.
Всё закончилось, но алая луна продолжала смотреть на мир так, словно ничего и не произошло. Словно тьма не заполнила всю Землю, и словно из своих оков не выбрался тот, кто чуть не захватил власть над всем живым. И лишь до сих пор не угомонившееся сердце и отпечатки когтей на рёбрах говорили об обратном. Это реальность. Реальность, которую я спасла…
Люди, что до этого лежали безвольными марионетками на сырой земле, ожили, удивлённо поднимая голову и отряхивая с себя каменную крошку. Отовсюду раздавались испуганные и неуверенные голоса, но стоило им бросить взгляд на меня, как все почему–то замолкали. Их глаза были прикованы к моему венцу из Кровоцветов, что тускло сияли алыми сердцевинами, и лишь один из них пылал золотом с рыжим отблеском.
Если минуту назад поляну ещё заполняла змеиная тень, то теперь всё заливало алым заревом луны, и навстречу ко мне, сверкая изумрудом и лазурью глаз, шагал Мёрлок… нет, Виктор. Чешуйки на его лице медленно исчезали, и само оно уже не казалось столь резким и разгневанным, как в самом начале. Знакомый разрез глаз, знакомый тёмный шрам на переносице, неаккуратно зачёсанные назад белые волосы, пусть пару прядей и упало на ровный лоб. Ещё секунду назад на его скуле виднелся неровный шрам от Корвуса, что тут же затянулся и исчез, вновь придав лицу ту самую белизну, и даже кровавый отблеск её не портил.