– Ну так что там с этой прабабкой, – грея озябшие от ледяной воды ладони вокруг горячей чашки, нетерпеливо напомнила Таня. – Чего она не в Молдавии то со всеми жила?
– Почему же? Жила, – удивилась я, бросив взгляд на специально взятую из шкафа толстую книжку. – Она сказки писала… ну как, сказки. Мифы там, легенды народов и стран… Румынию и Словакию очень любила, потому что там Карпаты есть. Тянуло её к ним почему–то. Я с ней с глазу на глаз раза два говорила, да и то у меня сложилось впечатление, что она меня за умственно отсталую принимает… странная она была в общем. Путешествовала много, на месте ей ни сиделось: в год раз двадцать куда–то выбиралась. А потом что–то случилось, и она слегла. Да вот только сколько её в Молдавию не звали, отнекивалась. Говорила, что нельзя ей туда, прогонят. А кто – непонятно. Спятила под конец жизни.
– Мда… не повезло старухе, – сочувственно качнула головой Таня.
– Да её ещё и за ведьмой считали, – не выдержав, вдруг бросила я, даже не заметив, как сама разговорилась. – Да и что самое смешное: мои тоже так считали. Мол, не ведьма она, а какая–то кудесница, или что–то вроде того. Стоило только ведьмой обозвать – как сразу бойкот на год устраивали, и потом ты фиг на эту сходку ещё раз попадёшь… ну ладно то бабки всякие, но вот взрослые люди… бред один, да и только.
– А может, и не бред, – сощурив глаза и понизив голос, поинтересовалась Таня. – Слушай, эта бабка… как её зовут то, а то я так и не разобрала?
– Анна–Доминика Хáмиш… да, меня в честь неё назвали, и видимо, уже раз сто пожалели, – заметив, как вытянулось лицо подруги, только и фыркнула я. – Мол, красивое имя, а я взяла и каким–то образом его опорочила… долгая история, в общем. Но теперь меня хотя бы не зовут на эти «сходки». Поняли, видимо, что мозгов у меня как у ракушки.
– Сказал человек, окончивший школу с красным дипломом, – закатила глаза к потолку Таня, так и заставив усмехнуться и заглянуть в расплывчатое отражения самой себя в чае.
– Ну, видишь ли, по их мнению, знания составляют не математические таблицы, а семейные ценности и обряды. А так как род Хамишей берёт своё начало с русских «князей», то и обычаи должны быть подобающие…
– А ну давай, рассказывай! – придвинувшись ближе и даже отложив чай, с готовностью кивнула та. – Что у вас с обычаями не так… ты в них хоть участвовала?
– Довелось, – совсем тихо произнесла я, вдруг почувствовав, как в груди медленно поднимается неясное чувство тревоги. Совсем как в ту лунную ночь. – Обряд у нас один есть, выпадающий на год Змеи. Мне тогда шесть, или семь было… родители отпускать не хотели, но в итоге их всё равно заставили, мол, каждая девочка через это проходит, и ваша должна. Нас тогда пятеро было. Мы одни на разных тропах. На небе луна, по сторонам деревья, внизу город, а вверху Карпаты. Красиво, но в то же время представь себя шестилетним ребёнком в лесу, которого попросили найти то, не знаю что. Вернуться обратно можно только утром, а если сделаешь это сейчас, то все традиции коту под хвост.
– Жу–у–уть, – сочувственно протянула Таня. – И что, прошла?
– Я? Куда мне то? – сухо усмехнулась я, вскинув голову и с насмешкой взглянув на картины. – Пошла я по этой тропе как и было задумано, да только та на поляну вывела… как сейчас помню: сосны кругом, и небо чистое, без единого облака, с кучей звёзд и луной. Всю поляну рассмотреть можно, а посередине камень. Мне он тогда ещё очень ящерицу или змею напомнил. Ну и идти некуда, а возвращаться рано: решила я ночь на этом камне переждать, как слышу – шипение. Оказалось, рядом змеиное гнездо было, буквально в паре метрах. Ну и чего мне ждать? Гибели своей? Взяла и убежала… ты бы видела лицо этой прабабки в ту ночь. Я ещё тогда даже и не представляла, насколько можно разочароваться в человеке… про змей я сказала, а наутро мы вместе с матерью пошли. Поляну то нашли, но вот ни камня, ни гнезда не было… меня ещё тогда за лгунью посчитали.
Я неловко замолкла, чувствуя на себе выжидающий взгляд подруги, ещё надеющейся, что я хоть что–то да и скажу. Но что говорить? Ворошить прошлое, что болезненным комком встаёт поперёк горла, хочется совершенно не каждому.
– А с остальными девочками? – не выдержав, наконец поинтересовалась она.
– Они под утро пришли… с камнями какими–то, – обыденно пожала плечами я. – Сказали, что у змей отобрали… а я теперь этих гадов терпеть не могу. Всю жизнь сломали.
Таня многозначительно кивнула, бросив взгляд на принесённую мной книжку и, притянув её к себе, раскрыла где–то на середине. Листы были старыми, выцветшими, с какими–то рисунками и кривым подчерком–описанием.