— Нет. — Она тяжело вздохнула. Грубить Саймону не было смысла. Он не виноват, что одного звука его голоса достаточно, чтобы лишить ее с таким трудом восстановленного душевного равновесия. — Нет. Извините. Просто я устала. И действительно не понимаю, о чем нам с вами разговаривать.
— Вы ошибаетесь. Разговаривать есть о чем. — Когда Оливия промолчала, он продолжил: — В частности, о Джейми.
— При чем здесь он?
До нее донесся нетерпеливый вздох.
— Оливия, я не собираюсь… — Саймон остановился, а затем резко сказал: — Не по телефону. Поэтому не порите горячку и наберитесь терпения.
— Не могу набраться. Потому что я вся мокрая. С меня ручьями течет вода.
Настала долгая пауза, а потом Саймон сдавленным голосом спросил:
— Значит, я вытащил вас из ванны? И вы стоите у телефона голая?
— Совершенно, — холодно подтвердила Оливия.
— Даже без полотенца? — На сей раз его голос звучал вкрадчиво и обольстительно.
— Я вам не служба "Секс по телефону"! — огрызнулась она.
— Нет. Конечно нет. Иначе бы я не звонил. — Теперь Саймон заговорил очень энергично. — Извините, что оторвал вас. Значит, я пришлю Энни к половине десятого. Чтобы присмотреть за Джейми.
— Нет, я…
Но он уже повесил трубку.
Оливия застонала и побежала в ванную за полотенцем. Черт бы побрал этого Саймона Себастьяна! Нет на свете более невозможного человека! И более властного. С чего он взял, что имеет право управлять ее жизнью? В половине десятого она собиралась лечь спать.
Она вытерлась, надела юбку и топ и пошла звонить Саймону.
Но к телефону подошла Энни.
— Мистера Саймона нет дома, — объяснила экономка.
Ох… Конечно, его еще нет. Что это с ней?
— Он сказал, что я должна быть у вас в половине десятого, — продолжила Энни. — И… — Тут голос экономки куда-то пропал, а потом выкрикнул что-то неразборчивое. Затем Энни снова взяла трубку. — Извините, Риппер ест "Таймс" мистера Саймона. Его бы следовало держать на цепи.
— Кого, Риппера? — слабо переспросила Оливия.
— Ага. Только ничего не выйдет. Эта тварь изворотлива как угорь. А мистер Саймон не разрешает его запирать. Говорит, что под замком можно держать только преступников и что Рип здесь живет… — Энни вздохнула. — Так повелось с того дня, когда мистер Саймон поймал нескольких малолетних хулиганов, бросавших в Риппера камнями, принес собаку в поместье, промыл ей раны и сказал, что Рип будет здесь жить до самой смерти. Для Риппера мистер Саймон — царь и бог. Но это не мешает псу есть хозяйскую газету, как только она попадется ему на глаза.
Так вот почему Шерраби охраняет эта малярная кисть, а не огромный злой пес, как можно было ожидать. Странно. Это заставило Оливию посмотреть на Саймона другими глазами.
Ей нравились мужчины, которые защищали слабых. Ну что ж… Если он хочет поговорить, у нее нет причин для отказа. Так и быть.
— Может, отправить ему сообщение? — спросила Энни.
— Нет, все в порядке. Спасибо. — Оливия положила трубку со смутным чувством, что ее перехитрили.
Ровно в девять тридцать прибыл Джон Казинс и привез Энни. В девять сорок "роллс" остановился перед особняком Шерраби.
Саймон спустился ей навстречу. Белая шелковая рубашка и брюки в обтяжку делали его столь неотразимым, что Оливия невольно ахнула от восхищения.
Если Саймон и услышал этот вздох, то не подал виду.
— Спасибо, что приехали, — любезно сказал он.
— Вы не оставили мне выбора, — напомнила Оливия.
— Знаю. Но если бы я не застал вас врасплох, вы придумали бы причину для отказа. А так у вас ничего не вышло.
Оливия насупилась. Он был подозрительно вкрадчив. А опыт подсказывал ей, что мужчины бывают такими лишь тогда, когда они чего-то хотят.
Она не преминула сказать об этом.
Саймон загадочно улыбнулся.
— Конечно, вы правы. Я действительно кое-чего хочу. И надеюсь, что это окажется к нашей общей выгоде.
Оливия в этом сильно сомневалась, но все же позволила Саймону взять ее под руку, поднялась на крыльцо и через минуту оказалась в той самой просторной гостиной, где когда-то с трепетом ждала возвращения дневника. На сей раз она испытывала не тревогу, а любопытство. Саймон усадил ее на небольшой диванчик, обитый золотистой парчой. На мгновение Оливии показалось, что он хочет сесть рядом, и она придвинулась ближе к ручке. Но Саймон сначала подошел к бару красного дерева и налил два бокала хереса. Потом он подтащил поближе потертое кресло с обивкой из коричневого вельвета и уселся в него как лев, вернувшийся с охоты в свое старое, знакомое логово.