— А я, было, понадеялся, что попал в рай, а по лицу меня гладят ангелы…
Геби тоже улыбнулась.
— Где болит? Пошевели руками… ногами… та-ак… а теперь вдохни. Не больно?! Слава Господу, кости целы. А раны и синяки до свадьбы заживут…
Она промывала раны, смешивала с жиром тёртые травы, потом мазала рану и аккуратно накладывала чистые полотняные повязки. За этим занятием и застал её вернувшийся отец.
— Иди в дом! — буркнул он и ушел. Геби виновато улыбнулась своему пациенту. Он попытался ободряюще кивнуть, но боль была ещё сильной и он отвёл взгляд.
— А-а, вернулась!
"Только не это!" — подумала Геби. Из комнаты вышла женщина в чепце и грязном переднике.
— Опять к этой старой ведьме ходила? — ядовито поинтересовалась мачеха, вытирая руки об передник.
— Катлина никакая не ведьма! То, что она знает травы…
— Ведьма она и есть. Сама не в себе и тебе голову всякими бреднями забивает.
Вошел отец.
— Ладно вам грызться! — Он сел за стол и Геби поняла, что головомойки не избежать и разговор предстоит долгий. Но отец подозрительно ласково погладил её по голове, а потом продолжил:
— Поймал я, значит, рыжего, веду сюда. Навстречу сам староста. Ну и спрашивает, сколько лет моей Габриэле и не засиделась ли она в девках. Так оно, говорю, хорошо бы пару ей сыскать, а староста и упомяни своего племянника…
Габриэла ойкнула и в слезах убежала в свою комнату.
Племянник старосты являл собой копию мачехи Габриэлы, только к отвратительному характеру были примешаны неимоверная грубость и жестокость. Об этом знали все, но вслух никто не говорил. Сам староста, хоть и покрывал его неблаговидные поступки, сам удивлялся, откуда в парне столько злобы. Изнасиловал дворовую девку, а когда та была уже с хорошим животом, вместе с дружками выкатали её в навозе, перьях и голышом провели по селу, отчего та удавилась в лесу и нашли её только через месяц… В уличных боях ему не было равных, потому что своим кулаком с одного удара он мог забить насмерть овцу. Все, кто знал его, старались не иметь с ним дел, потому что подлости и хитрости в нем было не меньше, чем силы. Однако, богат он был немеряно, а поэтому мог бы считаться завидной партией для Габриэлы.
И за это чудовище она должна выйти замуж?!
Господь Всемогущий, да она скорее удавится в лесу, как та несчастная, но никогда, никогда, никогда… "Слышите? Никогда!.." — всхлипывала в подушку Геби. И, словно озарение, пришла к ней мысль: "Надо идти к Катлине! Она подскажет…"
С этой мыслью Геби, наплакавшись, уснула.
Катлина была знахаркой. Сколько помнят её односельчане, столько она и жила в одинокой лачуге возле "дикого" кладбища. Соседство же с этим непривлекательным местом саму Катлину отнюдь не смущало. Может, даже наоборот, избавляло от лишних любопытных взглядов.
Все в Гринфилде поговаривали, что она — ведьма, но прямых доказательств не было, как, собственно, не было в их краю человека, который бы хоть раз не обратился бы к ней за помощью. Кроме того, каждое воскресенье (а иногда и чаще), Катлину можно было увидеть в церкви, а какая уважающая себя ведьма пересилит страх перед своим рогатым господином и пойдёт туда, где поют молитвы, священник читает проповеди и висит распятие?
Никто не помнил, когда здесь появилась эта женщина.
Никто не знал, была ли она когда-нибудь замужем, были-ли у неё дети.
Никто не знал, сколько ей лет.
Священник, пришедший к ней, вроде как с обходом прихожан, (ну не мог же он признаться, что уже третий день мается с животом!), тоже ничего секретного не узнал. Катлина посмотрела на него, сочувственно покачала головой, дала пучок трав, сказала, как их заваривать и пить, а на все прочие вопросы ответила, что все люди сутью своею грешны, а она совершила только один страшный грех, но и кару за него несёт уже на земле. Священник спросил, не совершила ли она грех убийства, на что Катлина рассмеялась, сказав, что людей она не убивает, а лечит. На его вопрос, не лукавый ли нашёптывает ей рецепты отваров, Катлина ответила:
— Ну что вы, отче! С чего бы ему о нас так заботиться? Ведь травы, они все по Божьему соизволению растут! Вот, например, пшеницу Господь сотворил человеку в пищу, верно? И травы тоже… только нужно знать, какую и для чего применить. Травы, они разные бывают: одну можно заваривать и пить отвар, а другую — только в мазь добавлять… Сами видите, — Катлина обвела рукой притолоку с пучками трав и полки с горшочками, — у меня только травы, ну ещё мёд, жир свиной да барсучий. Никаких там богомерзких снадобий, вроде печени утопленника или крови девственниц. Тьфу! Не моё это! И усопших я не воскрешаю, только хворь из тела гоню. И то не всякую, есть и такие, что я бессильна…