— И что же вы хотите этим сказать? — спросил Компана, переходя на официальный тон. В его душе начали шевелиться нехорошие подозрения. Призрак мсье Мийярда замаячил перед его мысленным взором.
— Я подумал… Действительно, почему бы нам не попробовать? У вас с собой фотография мадемуазель Мортан?
Видит Бог, как не хотелось Жерару встревать в эту историю. Он только-только восстановил душевное равновесие после случая с осой. Хорошо еще, что оба живы остались! Проклятый Мийярд! Но и возразить было нечего.
Нехотя Компана полез в бумажник и извлек оттуда фотографию Жюли. Франсуа от волнения закурил.
— А-а-а-а-а!
— Послушайте, сеньор! — начал Компана, подбирая слова, когда они приблизились к койке индейца. Видимо, что-то достигло его помутненного сознания. Старик затих и скосил глаза на сыщика. В них появилось более или менее осмысленное выражение.
— Простите, вы не могли бы взглянуть на эту фотографию? — Компана протянул индейцу кусочек картона.
Детектив многое повидал на своем веку, но он никогда не подозревал, что простое изображение на кусочке фотобумаги размером девять на двенадцать может произвести такое впечатление. В глазах старика вспыхнул животный ужас.
— А-а-а-а-а-а-а-а-а!!! — закричал он нечеловеческим голосом.
Компана снова вздрогнул — уже вторично за пять минут. Даже привычный к воплям индейца Перен выронил изо рта сигарету. Ничего подобного слышать ему еще не приходилось.
Детектив убрал фотографию. Старик затих.
— Ну как?! — спросил Франсуа с торжеством в голосе. — Что вы на это скажете?
Можно было подумать, что это не психолог Мийярд, а именно он, Франсуа Перен, предложил стратегию поисков дочери господина президента. А ведь он-то как раз о ней ничего не слышал!
— Это, конечно, интересно, — с сомнением протянул Компана. — Но…
Картезианец в его душе никак не хотел признать победу научного романтизма.
— А вы попробуйте еще разок! — предложил Франсуа, уже не сомневаясь в успехе.
Сыщик снова поднес фотографию к глазам старика.
— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!! — истошно завопил индеец.
Компана снова и снова повторял эксперимент, и каждый раз слышал в ответ душераздирающий крик:
— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!
В конце концов крики индейца слились в один непрерывный вой, напоминающий сирену воздушной тревоги.
— Да прекратите же! — прервал жестокий эксперимент Франсуа. — Ну как, убедились?
Компана угрюмо кивнул головой. Возразить ему было нечего. Так психолог Мийярд посрамил прославленного Рене Декарта.
Детектив вышел из палаты, все еще держа в руках фотографию мадемуазель Жюли. Захватив свою сумку, Перен последовал за ним.
Их провожал истошный вой старика-индейца. Теперь его уже ничто не могло переубедить в том, что та девушка была посланницей грозных древних богов, обрушивших свой гнев на несчастных, отрекшихся от религии своих предков. Каждый раз ее появление предвещало потоки небесного огня, пожирающего нечестивцев. Вот и сейчас старого грешника окутывали клубы дыма — сигарета Перена упала на постель и подожгла матрас.
Слава Богу, медсестра, привлеченная изменившейся, тональностью воплей индейца, успела прибежать и загасить пожар, набросив на него одеяла с соседних коек.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Что и говорить, не лежала душа у Компаны к этой поездке. Ведь ехать в индейскую деревню, полагаясь лишь на нечленораздельные выкрики полубезумного старика, — значит, косвенно признать состоятельность теории психолога, которого самого сыщик считал не вполне нормальным. В последнее время заочная борьба с этой теорией и ее автором стала для Компаны чем-то вроде навязчивой идеи. За трое суток пребывания Перена в больнице детектив немного расслабился, пришел в себя, и вот на тебе!
Тем не менее, Компана был профессионалом и понимал, что как бы мал ни был шанс, упускать его ни в коем случае нельзя. Поэтому с самого утра он принялся за дело.
Прежде всего Компана связался с летчиком и предупредил его, что они с Переном задержатся еще на пару дней. Затем он позвонил комиссару Куско и рассказал о последних открытиях. Надо сказать, что спутниковая связь, находящаяся под покровительством самого папы римского, работала превосходно. В трубку было слышно, как учащенно дышал и цокал языком комиссар, внимая невероятному рассказу Компаны.
Выслушав рассказ до конца, сеньор Куско, к удивлению Жерара, неожиданно загорелся энтузиазмом и обещал всяческое содействие. Тому было несколько причин. Во-первых, несмотря на свою любовь ко всему французскому, комиссар не был последовательным картезианцем, и сочинения Карлоса Кастанеды занимали в его библиотеке почетное место. Во-вторых, для самого комиссара и возглавляемого им департамента дело было совершенно беспроигрышным. Удастся французам их предприятие — кто им помогал, кто оказывал содействие? Провалится — опять же мы со своей стороны делали все, что могли, не правда ли мсье? В-третьих, комиссар всячески стремился загладить свою вину перед Компаной за излишнее усердие своих подчиненных в расследовании обстоятельств убийства Педро Арваля.