– Ты что Семеныч, хочешь, чтобы девчонка нигде не училась? Так она же в результате будет дикой, неграмотной ведьмой. Чем ты тогда лучше ее родственников цыган. Они хоть знали, чего хотели от нее, а ты, даже не зная, что хочешь от девчонки, тем не менее, пытаешься ее также как и цыгане оставить безграмотной невеждой. Или я чего-то не понял?
– Ну а ты-то сам подумал? Я тебе уже целый вечер пытаюсь помочь понять суть дела, а ты уперся, что ей надо учителя. Надо! Я разве против? Но где его нам найти? Учителя!
Я кроме всего еще был настроен сохранить ее талант не только ради науки, как они оба предлагали, я планировал совсем другое. Сохранить ее, и использовать ее талант в решении более глобальных задач. Именно так, а как иначе. Только глобальные, мы от скромности не умрем. Одной, из которой будет перестройка этой самой науки. То, что сегодня возле стОящих людей, действительно продвигающих науку в целом по стране, примазались многочисленные прилипалы, я в курсе. И пока в стране не наладится дело по поиску действительно необходимых людей, с мозгами и желанием что-то делать, то и прилипал с каждым годом будет все больше и больше. Целые научные институты будут делать только вид, что они занимаются продвижением науки в стране, а сами палец об палец не ударят в этом направлении. В отличие от своих друзей я понимал, что найти в настоящее время действительно нужного нам человека, который поймет сразу, что ему досталось в виде этой девочки, мы не сможем. Этот феномен может вырасти в очередную Джуну, которую в моем времени задолбали всякими научными изысканиями, пытаясь понять, что все это значит. Причем пользовались в основном при этом методом "тыка", как и положено несведущим в этом вопросе людям. Точно мне конечно не известно, так только, с ее слов, как по телевизору, так и по книгам, после того как забросили человека, посчитав, что это обычное шарлатанство. Слишком много и здесь "прилипал" работало. И самое многое, что можно понять из всей этой истории с Джуной – это то, что никто ничего в этой области не соображает, так как это и положено мыслящим созданиям. Хотя насколько мне помнится, было в 80-е годы работающее НИИ под Зеленоградом, где проводились опыты по внедрению в чужое сознание и программированию психики, даже название где-то подсмотрел: – "Научный центр психотроники". А в 90-е годы, так там вообще – как с цепи сорвались, чуть ли не при всяком научном центре стали появляться люди, пытающиеся познать непознанное. Но что конкретно там изучали, я не в курсе, только то, что из печатных изданий узнал, и все. Мне еще порой кажется, что вся научная братия, занимающая этими околонаучными изысканиями, все тем же всевышним были обречены, ничего не "усмотреть" в таких людях. Не знаю, врать не хочу. Одно мне понятно. Пусть не сразу, но учителя в школе все равно увидят, насколько необычна эта девочка и ее, в конце концов, запрут. Где ее заныкают, куда отправят, мне не известно будет, никто даже не потрудится об этом сказать, а еще вероятней, что и всех кто знал об этом феномене тоже….
Я это понимал, а окружающие меня люди нет. Вот я и добивался от Виляна и Юрка, чтобы они до этого "доперли" сами. Хотелось, конечно, чтобы они дошли до понятного и вразумительного решения, но никак у них не укладывалось в голове, что с девочкой могут поступить как с подопытной крысой. Ну не укладывалось в сознании, пусть лишь всего подростка, но уже Советского человека, что в стране свободной от капиталистической жажды денег любыми путями, могут появиться такие вот люди, которые захотят лишить счастливого детства девочку.
Вот и засиделись мы, обсуждая эту проблему допоздна. Я все-таки смог убедить Виляна, что вопрос этот еще предстоит нам долго решать в поисках решения. Главное, что он согласился со мной насчет Лизы – отдавать ее в обычную школу нельзя, это он усвоил все-таки правильно.
Время у нас до отбытия в школу еще было и пока пили чай, а я пил кофе, индийский, привезенной тетей в подарок мне лично, так как она заметила, что я его люблю. Нет не этот сурагат, под названием "индийский кофе", который как я помню, был основным в категории кофе на полках магазина "Березка" появившихся почти в каждом городе в канун Всемирного Молодежного фестиваля в Москве в 1957 году. Я даже будучи "бомжом" пил более солидный кофе, хоть и растворимый только, но на основе обжаренных кофейных зерен, а вот что такое сублимированный, как на упаковках писали, я так и не узнал тогда. Я был рад и этому, что привезла тетя в подарок, так как это значит еще и то, что она обо мне помнила. Помнила, не смотря на то, что времени, судя по ее рассказу, у нее там явно не хватало.