Я не знал, чем выдыхают и вдыхают воздух собаки — ноздрями или пастью. Поэтому, когда она поела сахар и совсем близко подошла ко мне, я прижал её к себе левой рукой, а правой крепко закрыл ей платком ноздри и пасть и стал считать секунды:
— Раз, два, три, четыре...
Мне удалось досчитать только до шести, потому что на седьмой секунде она меня так укусила через платок, Что я забыл про все секунды и закричал изо всех сил.
Мишка испугался и закричал ещё громче. Наверное, собачка тоже испугалась. Она как помчится куда-то — и скрылась из вида.
Мама услышала крик и выбежала во двор. А за ней выбежала и бабушка. А у меня вся ладонь и палец в крови. Тут они стали охать, переживать и расспрашивать, как это всё произошло. Я молчал, а Мишка сказал:
— Это всё собака. Беленькая такая, маленькая. Костя её научно наблюдал. Мне промыли ранки, залили их йодом. И на этом всё бы кончилось. Но бабушка вдруг говорит:
— А что, если собака бешеная? Надо же тогда срочно делать прививки! Мама даже побледнела и спрашивает:
— Чья это собака?
А откуда я знаю, чья это собака, когда она сама к нам во двор вбежала? Я же её в первый раз вижу. Так я и сказал маме.
Она говорит бабушке:
— Забинтуй ему руку, а я пойду узнаю, чья это собака и здорова ли она...
Мишка заявляет:
— Я с тобой пойду! Бабушка говорит:
— Сиди дома. Не хватает ещё, чтоб и тебя покусали. Мама ушла. А бабушка начала бинтовать мне руку.
Она бинтовала, вздыхала и говорила, что я ребёнок со странностями.
Я ей, конечно, ответил, что странности тут ни при чём и что я занимался научными наблюдениями. Ведь она же сама мне это советовала!
А бабушка сказала, что если я и дальше буду заниматься такими наблюдениями, то на всём моём теле не останется ни одного целого места.
Потом пришла мама. Она была расстроена и сказала, что никто из соседей ничего не знает о маленькой белой собаке. Скорее всего, она бродячая, бездомная...
Бабушка опять начала вздыхать. Потом она ушла с мамой на кухню. И там они долго шептались.
А через полчаса мы с мамой были уже в электричке. И торопились в город к папе, чтобы вместе с ним пойти делать мне прививки.
Когда папа обо всём узнал, он сказал маме, чтобы она обязательно успокоилась. А мне сказал так:
— Я думал, что мой старший сын чуть умнее.
Потом мы поехали в поликлинику. Там одна медицинская сестра в очках стала подробно расспрашивать, как всё это получилось. Она всё внимательно выслушала, принесла шприц и сказала:
— Предупреждаю — будет больно. Но мне тебя не жалко, потому что ты мучил животное.
Всем больным, кого жалко, делают уколы в руку или... в общем, в одно другое место. А мне эта медицинская сестра сделала укол — вы даже не поверите, когда услышите, — в шею!
До чего же было больно! Просто ужасно больно! Даже Леонид Жаботинский — и тот бы закричал от боли.
— Кричишь? — спросила медицинская сестра. — Интересно, ты все три недели собираешься кричать? Или только сегодня?
Выяснилось, что мне целых три недели нужно будет приходить на прививки. Каждый день!
Пока я это переживал, медицинская сестра в очках ушла и пришла другая медицинская сестра, без очков. Она по ошибке решила, что пострадал папа, и сказала ему, что укушенным, когда им делают прививки, категорически воспрещается пить спиртные напитки. И она предупреждает, что их нельзя употреблять шесть месяцев.
Папа выслушал и говорит:
— Спасибо за предупреждение. Но мой ребёнок, как это ни странно, вообще не употребляет спиртных напитков.
Медицинская сестра сказала:
— Ой, извините!..
Потом они оба смеялись, а я чуть не плакал: очень болела шея.
Папа увидел, что я держусь за шею и говорит:
— Терпи. Наука требует жертв.
Потом подошёл врач и сказал папе, что надо постараться обнаружить собаку, потому что её полагается исследовать. Если окажется, что она не бешеная, то мне больше не нужно будет делать прививки. А если у этой собаки появятся признаки бешенства, например, выяснится, что она боится воды и хрипло лает, да ещё глотает тряпки, палки и другие предметы, которые здоровые собаки не глотают, тогда мне придётся сделать 50 уколов, а может быть, даже больше.
Мой папа всегда шутит, даже когда ему досадно. И он сказал, что заготовит много тряпок и пойдёт их скармливать этой собаке.
На другой день папа не пошёл на работу. Он поехал с нами в деревню и там целый день где-то ходил. А пришёл только вечером, голодный и злой. Сначала он ни с кем не разговаривал, а потом не выдержал и засмеялся.