— Помогал. Однажды заплатил за такси, а в другой раз вывез меня за свой счет в коротенький отпуск на Балтийское побережье.
Еще как-то раз — на неделю в Ниццу. Платил в кабаках, хотя и редко: мы не увлекались ресторанами. Остатки из этих кабаков я для своих детей не забирала, кормила их собственным промыслом. Иногда дарил цветы. Получила я от него и несколько подарков на именины и Новый год, самым ценным из них были пассатижи, но многофункциональные, в которых есть даже штопор, действующий по принципу рычага, гениальная вещь, вроде бы он сам её сделал. И это, собственно, все. Если и были ещё какие-то мелочи, то я не помню.
— А деньги, драгоценности?
— Да что вы! Я ведь не куртизанка девятнадцатого века, а самостоятельная женщина.
Живу на собственные заработки, а не за счет мужчин. Материальные соображения вообще никогда не были для меня главными.
— Так на что же он тратил свои деньги?
— На качество. Если кабак, то самые лучшие блюда, если шампанское, то «Тейтингер» какого-то там года, если уж одевался, то шикарней, чем принц Уэльский, если автомашина, то с наворотами, если самолет, то первым классом, и так далее. А больше я не знаю. Иногда у меня создавалось впечатление, что все это напоказ.
— Тогда зачем ему были нужны деньги?
— А черт его знает. Деньги — это власть.
Он обожал власть. Хотя, с другой стороны, он утверждал, что власть — это знание. Может, он платил за знание?
— А как, по вашему мнению, или.., ну, не знаю, ощущениям.., скажем так, интуиции... Кто мог его убить? И почему?
— Да я уже думала об этом. Может, человек, который изо всех сил стремится сделать карьеру, а Доминик представлял для него опасность? И единственный выход — убийство.
Причем это должен быть человек хитрый и ловкий... Минуточку, а как Доминик, собственно говоря, погиб? Ведь он был патологически осторожен, невероятно, что он близко подпустил к себе убийцу. Как это произошло?
— А вот как раз и подпустил, — ответил майор. — Пан Доминик застрелен с близкого расстояния. Не то чтобы в упор, но меньше метра.
— Это невозможно. — Вот уж ошарашил так ошарашил.
— Тем не менее это факт. И какой вы из этого сделали бы вывод?
— Тогда уж договаривайте до конца. Я так понимаю, произошло убийство где-то в той самой Лесной Тишине. Я там никогда в жизни не бывала. Как это выглядит? Дворец, шалаш? Обыкновенный дом? Оружейная палата там у него была или как?
— Нет. Хороший дом. Салон. Спальня.
Личный кабинет, в котором находилось оружие.
Покойного нашли в кабинете, ружье принадлежало ему, убийца выстрелил и повесил ружье на место. А в салоне он кого-то принимал. И что скажете?
Я попыталась представить картину происшедшего. Доминик встретился с гостем, чем-то его угощал, выпивка, чай, кофе...
— А получается, в кабинет он никого не пускал?
— Никого. Даже уборщицу. Кабинет всегда был заперт.
— Если оружие в кабинете, а гость — в салоне.., значит, он вынес оружие, чтобы показать гостю. Похвастать, наверное. Или посоветоваться: вдруг в ружье что-то барахлило. Что же это за гость? Скорее всего, новый персонаж, которому отводилась роль обожателя или.., обожательницы. Не будем спорить из-за пола. Или же то был человек, который все за него делал... Негр. Доминик велел ему посмотреть ружье, что-то исправить... Не знаю что, я в этом не разбираюсь. В общем, вручил он ружье негру, а негр впал в дамок — и привет...
— Вы считаете, что это мог быть внезапный порыв?
Неожиданно я представила себе картину во всех красках.
— Минутку... Новый человек отпадает...
Ну, предположим, это была я. Как бы это объяснить.., я вроде бы не дура, разве что при Доминике глупела... Итак, это баба. Она потрясена внезапным разрывом, вне себя от ненависти и желания отомстить. Глаза ей застит ревность...
Да, она бездетна, потому что дети только помеха в таком деле... Симулирует покорность, раскаяние, обожание — женщины способны на все, — всячески его превозносит и морочит ему голову.
Доминик демонстрирует свое новое достижение, а баба так вошла в роль безмозглой кретинки, что он позволяет ей зарядить.., или даже сам заряжает — ведь её бестолковые ручки с этим не справятся... И тут истина вырывается наружу — она целится в него и стреляет. Наконец-то! Только это ей и было нужно! Бедная баба убила несчастье всей своей жизни, и ей даже жаль, что все кончено, она охотно убивала бы его снова и снова, раз тридцать.., ну, не тридцать, я преувеличиваю, раза три-четыре. Баба облегченно вздыхает, приходит в себя и начинает соображать. Детективы она читала, поэтому вытирает ружье... Оно ведь было вытерто, да?
— Идеально вытерто.
— Ну вот, баба полирует ружье, вешает на стенку... И ку-ку, растворяется. Как жаворонок в небесах.