— Вот видишь, — вполголоса начал он, едва переступив порог моей комнаты, — Иза плетет интриги...
— Дядя, а кто такой Стефан? — прервала я его с легким беспокойством.
— Как, разве ты не знаешь? Ее сын.
— Чей сын?
Дядя прицелился на стул, вспомнил о прошлом конфузе, огляделся и опустился на тахту.
Рюмку он поставил на ночной столик.
— Сын Изы. Безотцовщина. Ей тогда было семнадцать лет, она овдовела через три месяца после свадьбы, Стефан примерно твоего возраста.
— И что? Он должен был на мне жениться?
— Были такие проекты. Твой дед.., постой, подожди-ка, это ведь твой двоюродный дедушка?
Если бабуля была моей двоюродной бабкой, то и принадлежавший ей дед тоже имел право быть двоюродным.
Вино ослабило у дяди все моральные тормоза.
— Твой двоюродный дедушка чувствовал себя ответственным за обеих сестер и поклялся, что позаботится о второй, что осталась в коммунистической стране. И половину своего состояния оставил свояченице, то есть твоей родной бабушке. Но оставил условно. Из-за Изы.
Я наконец поняла, что наследство шло от двоюродного дедушки, наверняка происходившего из богатой семьи. И он поделил свое состояние между двумя сестрами. Очень мило с его стороны. А вот продолжение показалось мне маловразумительным.
— А почему из-за Изы?
— Иза принадлежит к побочной линии.
Она доводится свояченицей племяннику младшего брата твоего двоюродного деда. Он почти все потерял, но не до конца — не успел, потому как его схватила акула, когда он нырял в океане. Ну, само собой, по пьянке...
Я немного напряглась, чтобы хоть как-то систематизировать информацию. Похоже, моя родня действительно была состоятельной — это раз; младший брат дедушки растранжирил свою часть — это два; его съела акула, когда он нырял, — это три; и это он нырял по пьянке, а не акула — это четыре. А тетка Иза доводится свояченицей его племяннику. То есть она не близкая родственница, а дальняя. Интересно, куда подевались её родители...
Дядя подкрепился вином.
— Иза, к сожалению, вышла замуж за такого, ну.., тунеядца. За три месяца он пустил на ветер половину её приданого, а она была тогда достаточно легкомысленной, это потом поумнела.
Родила сына. Мальчика приняли в семью, однако он с детства проявлял дурные наклонности, ну и всякие там.., в общем, разные творил вещи...
Ну... Иза все это скрывала, обещала, что он исправится. А из молодого поколения осталось только двое, потому что у нас, к сожалению, детей нет, да и остальные тоже бездетные. Так что из молодых — лишь ты да Стефан. Мэри умерла во время родов, сама виновата, где это видано, чтобы в таком положении ехать на прогулку в одиночку, известно же было, что у неё осложнения. Лошади её привезли, сами нашли дорогу домой, но было уже поздно, и ребенка тоже не удалось спасти. Еще есть молодые родственники Зиновия и Беатриче, но это уж очень дальнее родство. Беатриче хоть и доводится нашему Филиппу сестрой, но дети не её, а двоюродных братьев...
Я изо всех сил пыталась не запутаться. В памяти всплыло воспоминание про Мэри с лошадьми — она была дочерью бабули, а Зиновий — сыном бабули. А мой крестный отец — брат жены Зиновия. Все остальное у меня полностью перемешалось, с таким же успехом я могла бы смотреть австралийский сериал обрывками. При этом мне показалось, что дядя вовсе не прояснил роль тетки Изы в условиях завещания.
Дядя, кажется, пришел к такому же выводу, так как с радостью ухватился за эту тему. Вино в его бокале подходило к концу.
— А вообще-то Мэри уехала из-за супружеских разногласий... Да там ещё много было всяких разных неприятностей. Иза лично настаивала, чтобы отец.., то есть тесть.., то есть твой дед, ну, двоюродный.., отметил в завещании характеры и поведение, так как надеялась, что Стефан угомонится, а было известно, что твои родители.., я очень извиняюсь, моя девочка.., люди непрактичные... Твоя мать было жутко упрямой.
Да и ты тоже.., как бы сказать.., слегка неуправляема. Слишком много легкомыслия, слишком.
И эти разводы... Была идея попросту переженить детей, Стефана и тебя, но это показалось ненадежным. Так что твой двоюродный дед приписал в завещании, что все решит его жена, то есть твоя двоюродная бабушка. Иза, естественно, на стороне Стефана, она хотела бы, чтобы все семейное состояние досталось ему, особенно после анонимных писем...
— А много было этих писем?
— Три или четыре. А там в бутылке ничего не осталось?
Я принесла дяде бутылку, полную ещё на четверть, по дороге приводя в порядок кавардак в голове. Дедушка приходится дяде Игнатию тестем, значит, бабушка — тещей. А тетка Ольга, выходит, — её дочь. Как-то она не в неё уродилась, не слишком похожа. И ничего странного, что тетка Иза занимается подстрекательством: если не я, то все получит её Стефан. Да что там я, несчастье падет на моих детей, вот что главное.