Благодетель жил далеко, поэтому Михалина бывала у него всего два раза в неделю, зато оставалась по меньшей мере на сутки, а то и на двое. Благодаря своему упорству она добилась, что её стали привлекать для различных работ: помыть окна, вытереть пыль, пропылесосить, постирать, погладить, а иногда и пуговицу пришить.
По собственной инициативе, постепенно расширяя сферу деятельности, Михалина удостоилась почетного права чистить картошку и закупать деликатесы, которые бывали встречены по-разному, но в основном весьма скептически. Помимо прочего, Михалине разрешалось подавать кофе и легкие коктейли. А вершиной блаженства для неё была возможность посмотреть телевизор в одной комнате с благодетелем — и какая разница, что там мелькает на экране.
Более ощутимого счастья ей дано не было, хотя, пользуясь ночевками в предназначенной для неё комнате, Михалина всячески старалась показаться в соблазнительном неглиже, ещё интенсивней воняя прелестными ароматами. Однако неглиже не производило ни малейшего впечатления, возможно потому, что состояло из шелкового халата до пят, ядовито-зеленого цвета с крупными розовыми, синими и фиолетовыми цветами. Учитывая габариты Михалины, в неглиже она весьма живо напоминала кое-как обустроенный газон или, скажем, большую клумбу в саду дальтоника, особого желания поваляться на травке при этом не возникало. Зеленый шелк дополняли ядрено-желтые сандалеты, каблуки которых были подбиты войлоком, чтобы не тревожить благодетеля топотом, из сандалий торчали ярко-пурпурные ногти.
Под халат Михалина поддевала розовую ночнушку, от души сдобренную кружевами, но с таким же успехом вместо ночнушки мог оказаться и строительный комбинезон, ибо обилие складок на халате исключало какую-либо возможность узреть, что за милые секреты он скрывает. Словом, Михалина не обладала душой изощренной куртизанки.
Вступила она в обожаемые покои ближе к вечеру: приехать пораньше не удалось. Двери Михалина нашла запертыми, открыла их собственным ключом — самым бесценным своим сокровищем, свидетельством безграничного доверия благодетеля, и прямиком заторопилась на кухню, чтобы поскорее распаковать привезенную снедь. Она закупила разнообразные лакомства, и благодетель мог поднять хай, а так она скоренько все приготовит, пока он не видит. Михалине вовсе не хотелось, чтобы благодетель совал ей деньги за деликатесы, ведь не ради же денег взялась она за эту работу, да она готова сама за неё доплачивать!
В доме царила тишина, только где-то далеко, видимо в кабинете, шелестело радио. Благодетель не держал ни собак, ни кошек, зато подкармливал диких животных из ближайшего леса — кабанов, косуль, белок и даже лисиц, хотя последних он недолюбливал, считая их разносчиками бешенства. Проникать в сад живности не дозволялось, она подходила к сетке, получала свое и убиралась восвояси.
Михалина навела блеск в кухне, и без того чистой: вытерла и спрятала две чашки, два блюдца и два стакана, которые стояли на сушке для посуды; приготовила ужин; заварила кофе в термосе; отдраила ванную; собрала тряпки, скатерки и салфетки и сунула их в стиральную машину.
Все это она проделала почти бесшумно, чтобы благодетель её не услышал. Если, не дай боже, слишком быстро заметит её присутствие, то непременно выпроводит, но если будет совсем поздно, то она сможет остаться на ночь. Именно к этому Михалина и стремилась — провести ночь под одной крышей с божеством...
Наконец с работой было покончено, наступил вечер, поэтому Михалина решилась войти в салон.
Салон был пуст, двери на террасу распахнуты.
Это означало, что благодетель в саду. И чего ради она так старалась ни стукнуть, ни брякнуть!
Но, глядишь, оно и к лучшему, теперь она сможет убраться в салоне, и тогда останется только спальня. Святая святых...
В салоне, на небольшом столике у двери на террасу, обнаружилось нечто невероятное. Блестящая лакированная столешница была грязной — отчетливо проступали два круглых пятна, словно следы от мокрой посуды. Следы уже подсохли, другой бы и внимания не обратил, но глаз у Михалины был орлиный. А как же иначе, ведь только так можно углядеть, чего желает благодетель. Если смотреть сверху, пятна были почти незаметны, но сбоку, против тусклого вечернего света, лившегося с улицы, они бросались в глаза.
Михалина слегка удивилась. Два следа? Наверное, от стаканов, тех, что для виски или для коктейлей... Минуточку, на кухне она как раз вытирала два стакана и две чашки.., выходит, он пил с кем-то кофе и ещё что-то, ведь одному пользоваться двумя чашками глупо. Кто же это мог быть, если благодетель потом даже стол не вытер, а уж он-то заботился о нем, как о собственном ребенке. Посуду вынес и сполоснул, как обычно, а стол не протер?