— Давай теперь ты своего Шайтана!..
Услышав свое имя, Шайтан поднялся на ноги, без труда выдернул шпагат из Петиной руки и затрусил по овражку.
— Валерка, лови! — взвизгнул Петя.
Валерка растянулся во весь рост на снегу и схватил Шайтана за заднюю лапу. Шайтан обернулся и вцепился зубами в его куртку.
— Скорее, вы! Кусает ведь! — закричал Валерка, не выпуская собачьей лапы.
Увидев, что от Валерки летят клочья черной шерсти, Петя и Пантелей отпустили сани и побежали к нему. Собаки рванулись и помчались вон из оврага. Валерка тут же выпустил Шайтана. Все три путешественника закричали: «Держи!» — и выбежали на дорогу, тянувшуюся по льду.
По дороге шагала лошадь, запряженная в дровни. Прямо на нее стремглав неслись собаки с болтающимися за ними нартами. Увидев собак, лошадь вытаращила глаза, попятилась так, что хомут наехал ей на голову, затем круто развернулась вместе с дровнями и поскакала обратно. Колхозница, сидевшая в дровнях, натягивала вожжи и кричала, собаки лаяли. Эти звуки постепенно замерли за поворотом реки.
Ребята стояли на дороге и молчали, глядя вдаль. Минуты через две Валерка повернулся к Пете и сказал, оттопырив нижнюю губу:
— Иди вот теперь лови! Где хочешь, там и лови!
Петя приподнялся на цыпочки:
— Вот так здорово! А почему я должен ловить? Я, что ли, виноват? Мы из-за тебя санки выпустили, чтоб тебя же спасти!
— А из-за кого мне Шайтан куртку порвал? — закричал Валерка. — Из-за кого? Я, что ли, его выпустил?
— Ребята, ребята, хватит вам! Ну, чего вы опять! — забеспокоился Пантелей. — Пойдем все вместе и поищем собак. И все в порядке будет.
— Принципиально не пойду, вот принципиально не пойду! — зачастил Петя. — Его никто не просил собаку за заднюю лапу хватать — нужно было за веревку хватать. Он бы еще за хвост ее схватил!
— Ладно, — сказал Пантелей. — Не хочешь, так не ходи, мы с Валеркой пойдем. Правда, Валерка?
— Очень мне нужно за Петьку ходить и искать!
Видя, что ничего не помогает, Пантелей сам отправился на поиски собак. Некоторое время Валерка и Петя прохаживались по дороге, делая вид, что не замечают один другого. Потом им обоим стало совестно.
— Если он их даже найдет, — сказал Петя, обращаясь к кустам на берегу, — так все равно не справится. Их вдвоем еле удержишь, а он одни.
Валерка приостановился:
— Пошли! Отыщем его!
Но далеко итти за Пантелеем не пришлось — он скоро сам показался из-за поворота, таща за собой всю упряжку. Псы покорно шли за ним. Языки у них свисали до земли. Шерсть взмокла и взъерошилась.
— Они вовсе недалеко убежали, — сказал Пантелей, широко улыбаясь. — Они как стали на бугор подниматься, так в кустах вместе с санками и застряли.
Ребята дали собакам притти в себя. За это время Пете удалось подманить к себе Шайтана. Его запрягли. Шайтан хоть и поджал хвост, но не очень сопротивлялся, видя, что остальные собаки ведут себя довольно спокойно. Прошло минут двадцать.
— Похоже, отдохнули, а? — сказал Пантелей.
— Садимся? — предложил Петя.
Валерка поднял длинный веревочный бич и стал на задние концы лыж, прикрепленных к полозьям. Петя с Пантелеем сели боком на санки.
— Но, пшел! — крикнул Валерка и хлопнул бичом над головами ребят.
Псы вскочили и, поджав хвосты, бросились вправо. Пантелей спрыгнул с санок и замахал на них руками в варежках:
— Куда! Куда! Прямо пошли, прямо!
Собаки шарахнулись влево. Пете нельзя было спрыгнуть с саней, так как Валерка держался за его воротник. Поэтому Пантелей обежал нарты и замахал на псов с левой стороны. Те в конце концов смекнули, чего от них требуют, и дружно побежали по дороге. Пантелей вскочил на санки. Все трое мальчишек пришли в невероятный восторг. Они хохотали, кричали. Валерка то и дело щелкал бичом.
Прошло несколько дней. Каждое утро друзья тайком пробирались к реке и обучали свою упряжку. За это время Петя и Валерка поссорились еще раза два и этим доставили большое удовольствие собакам, которые в такие минуты сидели и отдыхали.
Однажды в воскресенье Петины папа и мама побывали на речке и долго смеялись, глядя, как бегает собачья упряжка. Петин папа даже сам прокатился метров сто на санях, а мама сказала, что она не возражает против поездки ребят в Соколовку.
8 января 1951 года в десять часов утра наши путешественники двинулись в свой знаменитый поход. Перед этим все члены экспедиции собрались в знакомом овражке. Нарты были извлечены из густого кустарника, где их прятали. Собаки, уже запряженные, сидели на снегу, позевывая и поглядывая на хозяев, стоявших с вещевыми мешками за плечами. Валерка держал в руках керосинку, а Петя — список снаряжения. Глядя на список, он выкрикивал:
— Керосинка!
— Здесь, — отвечал Валерка.
— Керосину полтора литра!
— Налиты.
— Свинины один килограмм!
— У меня, — отвечал Пантелей.
— Кофейник!
— У меня.
Так были перечислены спички, компас, карманный фонарик, иод, бинт, кальцекс, касторка, крупа, соль, кофе «Утро» и три килограмма говядины третьего сорта ниже средней упитанности, предназначенной для собак. Хотя до Соколовки было не больше девяти километров, продовольствия запасли на двое суток, учитывая возможность бурана и другие случайности. На это продовольствие путешественники ухлопали все свои сбережения.
Метнули жребий, кому итти впереди на лыжах — прокладывать путь для собак. Жребий выпал Пантелею. После этого среди членов экспедиции воцарилось торжественное молчание. На лицах у Пети и Валерки появилось выражение «суровой решимости». Один только Пантелей прозаически шмыгал носом.
Петя глубоко вздохнул:
— Что ж, товарищи, в путь?
— В путь, по местам! — сказал Валерка.
Твердым шагом он подошел к саням и сел на них, поставив на колени керосинку. Петя поместился рядом с ним и снова вздохнул:
— Да, товарищи, что-то нас ждет впереди?..
Пантелей нацепил на валенки лыжи, взял палки, прихватил в одну руку конец длинной веревки, привязанной к упряжи собак. Веревка сильно упрощала управление собаками, позволяя идущему впереди тянуть упряжку куда он хочет.
— Вперед! — твердо сказал Валерка.
— В путь! — так же твердо сказал Петя.
Пантелей потащил собак вверх по овражку и скоро выбрался с псами, санями и седоками на широкое, тянувшееся почти до самого горизонта заснеженное поле.
День выдался ясный, морозный. Все поле так сверкало, что у ребят ломило в глазах. Далеко-далеко, почти у самого горизонта, виднелась деревня Соколовка.
Снег был глубокий и довольно рыхлый. Пантелей и собаки быстро вспотели. У Валерки с Петей, наоборот, окоченели коленки, руки, замерзли носы и подбородки, но, конечно, никто из них не жаловался. Петя даже с некоторым нетерпением ожидал, когда у него окончательно онемеет нос и его нужно будет оттирать снегом.
— Наверное, градусов двадцать будет, — заметил он небрежным тоном.
И хотя мороз не превышал десяти градусов, Валерка ответил:
— Может, и побольше.
Через четверть часа седоки заявили, что пора сменить Пантелея. На этот раз была Петина очередь итти впереди. Он быстро согрелся. Собаки все яснее и яснее давали понять, что им не нравится прогулка по брюхо в снегу. Пока Валерка, передав керосинку Пантелею, размахивал над ними лыжной палкой, а Петя, через плечо, тянул веревку изо всех сил, собаки, хоть и ковыляя и тыкаясь мордами в сугроб, все-таки шли, но стоило только перестать тянуть, как они, словно по команде, садились отдыхать, свесив на сторону вздрагивающие языки и укоризненно поглядывая на ребят.
Но Петя был горд той выносливостью, с которой он тащил за собой не только санки с товарищами, но и четверку собак. Валерка был доволен тем, что, коченея все больше и больше, он не издает ни единого стона. Пантелея не особенно радовало, что его, вспотевшего, так пробирает мороз, но он помнил поговорку: «Назвался груздем — полезай в кузов», и тоже не жаловался.