Вход в парикмахерскую был в лобби отеля, но находился ниже уровня улицы. Когда-то это был бар для джентльменов — внутри все было из красного дерева, покрыто бархатом и украшено латунью. Я подумала, что здесь Фиона чувствовала бы себя как дома, в окружении поклонников и сигаретного тумана.
Кабинки переделали в индивидуальные места, где стилисты трудились над волосами, ногтями и тем, что еще вам было нужно. За двойными дверями, которые раньше вели в кухню, теперь находилось спа. Нас с мамой посадили в смежные кабинки, представили дамам, которые будут следить за нашим преобразованием и поинтересовались результатом, который мы хотим получить. Для меня: потерять половину волос, пожалуйста, красные губы, но в основном нейтральный макияж, скрыть мешки под глазами и не заморачиваться с маникюром и воском. Стилист — Изабель — предложила подровнять брови, но если все пойдет согласно плану, то в любом случае, завтра об этом мне не нужно будет волноваться.
— Я их отращиваю, — безразлично ответила я.
Изабель работала быстро, аккуратно и со знанием дела. Я оценила конечный результат, посмотрев в мягко освещенное зеркало напротив меня. Вы едва ли смогли бы сказать, что я почти не спала два дня. Волосы были аккуратно завиты и скреплены булавками. Она закрепила в волосах сверкающую белую камелию, которую определенно заказала для своей клиентки — «южной красавицы». У меня не хватило смелости сказать ей, что на самом деле я не была рождена на Юге.
Мама выглядела бесподобно, как всегда. Ее волосы были собраны в свободный узел с выбивающимися прядками, которые естественно спускались с ее шиньона, чтобы подчеркнуть высокие скулы. Раскосые глаза были оттенены тенями цвета меди, а карие глаза просто сияли. Иногда она была настолько прелестной, что мне хотелось встать на цыпочки и поцеловать ее в лоб.
— Ты выглядишь красиво, мам. Очень красиво.
Она покраснела.
— Это так мило. Спасибо тебе.
— Я люблю тебя, мам.
Это был один из тех трепетных моментов, которые навсегда останутся со мной. Я надеюсь.
Глава 30
Мы воспользовались лифтом, чтобы подняться наверх и переодеться. Мама надела платье из зеленого шелка с изумрудами Дома Эмбер, на папе был черный смокинг с белой бабочкой.
— Ты похож на шпиона, пап, — сказала я. Он хмыкнул, но выглядел довольным.
Мое платье от Марсден лежало на кровати вместе с новенькой парой подходящих туфель. Еще там было ожерелье в форме снежинки, которое мне подарил Ричард. Я даже не подумала о том, чтобы взять с собой какие-нибудь украшения; видимо мама подумала об этом вместо меня.
Когда мы снова спустились вниз, Большой банкетный зал в гостинице сверкал в огнях. В углу играл пианист, а люди бродили по залу. Между ними сновали официанты с подносами с закусками и бокалами шампанского.
Мы встали в очередь вместе с остальными людьми чтобы сдать нашу верхнюю одежду. Я даже представить себе не могла, какое безумие будет твориться, когда вся толпа одновременно будет забирать одежду, чтобы идти на открытие выставки.
Очередь двигалась вперед. И тут впереди, между плечами тех, кто стоял передо мной, я увидела бальную залу.
Это было одно из тех мест, о существовании которых вы знаете или по крайней мере о том, что они должны существовать, но при этом сомневаетесь, что сами туда попадете. Место для других людей, с потолками настолько высокими, что вы чувствуете себя Алисой сделавшей глоток из бутылочки с надписью «Выпей меня». Все было отполированным, сверкающим и зеркальным, в довершение все завесили дополнительным признаком праздника: гирляндами в виде обрызганных серебром долек лимона, наложенных друг на друга как рыбья чешуя, и подчеркнули сверкающими гранатами, спрятанными в ветках.
Комнату заполняло бурлящее море людей, одетых в эксклюзивные одежды — сверкающие волны золота и серебра, темно-красные и зеленые цвета оттенялись черными смокингами. И официанты в белых пиджаках, снующие повсюду с серебряными подносами. Я услышала слабые звуки и догадалась, что где-то еще должен быть оркестр — струнные, духовые, — смешавшиеся с бормотанием сотен голосов.
Все эти люди собрались потому, что Роберт Хэтэуэй верил, что мир идет к войне и что он может ее остановить. Я подумала, так или иначе, но я была здесь по той же причине. Диссонанс между веселым вечером и серьезностью события делал все происходящее слегка нереальным.
— Ваше пальто, мисс? — сказала симпатичная молодая женщина, протягивая руку. Внезапность вопроса поразила меня своей значимостью — должна ли я оставить его здесь или взять с собой? На улице холодно — будет ли у меня время за ним вернуться?