— Что за счастливчик этот Добсон, — пробормотал он, нервно оглядываясь по сторонам, — ему принадлежит все это.
И тут я смогла рассмотреть его лицо. Красивое лицо, тонкая кость, чувственные губы, глаза одновременно и голубые и темные.
— Ужасный счастливчик, — согласился мужчина на полу.
— Но еще и чертовски гениальный. Говорят, что его корабли всегда возвращаются, даже если другие не смогли.
— Невероятный везунчик, — ухмыльнулся пьяница. — Каждое решение он принимает, подбрасывая монетку.
— Подбрасывая монетку? — переспросил младший, усаживаясь рядом. — Вот уж не думаю.
— Богом клянусь, — небрежно произнес другой. — Он называет ее… счастливой монеткой. Она всегда говорит ему правду. И так это и происходит.
— Его счастливая монетка, — задумчиво повторил младший, и улыбнулся. А у меня мелькнула глупая мысль, — Какие же у тебя большие зубы.
От прикосновения к моему плечу я подпрыгнула, но затем услышала голос Джексона.
— С тобой все в порядке, Сара?
Я посмотрела на него, слегка прищурившись от яркого солнечного света.
— Все хорошо.
— Тени? — предположил он.
Я кивнула, но не стала вдаваться в подробности.
— Пошли сюда, я здесь. — Он вошел в стойло и закончил разбрасывать свежую солому на полу. Я стояла в сторонке и наблюдала за его работой. — Мы можешь принести немного люцерны? — спросил он, указывая на что-то за моей спиной.
Я повернулась в ту сторону, захватила немного зелени, которую я там увидела и принесла ее в стойло. Он бросил ее в кормушку.
— Ты это делаешь каждый день? — спросила я. — Даже в праздники?
Он терпеливо улыбнулся.
— Я пытался убедить лошадей быть более рассудительными, но они продолжают настаивать на ежедневной кормежке. — Он пожал плечами. — Я не делаю это триста шестьдесят пять дней в году. Когда трава заканчивается, они не нуждаются в ней так часто, и зимой, если я не могу прийти, у меня есть приятель, который приходит и делает это за меня. — Он оставил вилы в коридоре, за пределами стойла, затем открыл наружные двери и завел лошадь обратно внутрь. Она медленно потрусила к кормушке. Он погладил ее и потрепал по шее, когда отвязывал ее. — Мне вроде даже нравится делать это сегодня. Устраивать лошадей в тепле и уюте. Это как-то по-рождественски — Иисус родился в конюшне, ты же в курсе?
Это было полностью в стиле Джексона — практично и поэтично одновременно. Я даже забыла, что сегодня канун Рождества. Каким-то образом перепрыгивание сквозь время усложнили возможность уследить за обычными днями. Я воспользовалась моментом и вдохнула запах, запах Рождества. Я заметила, что он снова смотрит на меня.
— Слушай, — сказала я, — мы можем поговорить еще о… том, о чем мы разговаривали вчера?
— Я думаю, что мы даже должны это сделать.
— Я говорила тебе, что я вижу кусочки из другого прошлого — у тебя есть мысли, почему?
Он оперся о длинную ручку вил.
— Я считаю, Сара, что кто-то в том времени сделал что-то, что все изменило — из-за чего все события пошли по другому руслу. — Он выжидающе посмотрел на меня, но я не поддержала его. Я была занята обматыванием куска веревки вокруг пальца левой руки. — Ты знаешь, кто это был?
— Может быть, — сказала я.
— Может быть? — он казался слегка удивленным. — Если бы мне нужно было угадывать, я бы сказал, что это ты. Я прав?
— Я не знаю, — ответила я немного дерзко. — Может быть. Я так думаю. Я разбудила Мэгги. В другом времени она должна была умереть, когда находилась в коме, но я нашла ее в зазеркалье и разбудила ее.
— Вау, — переваривая информацию, сказал он. — Ты помнишь время, в котором умерла Мэгги?
— Только кусочки. Не слишком хорошо. — Я почувствовала, что должна что-то сказать в свое оправдание. — Я не хотела менять вещи. Я просто пыталась спасти Сэмми.
— А что если, — осторожно предположил он, — ты разбудила ее потому что она не должна была умереть.
Это странным образом прозвучало утешительно. Это значило, что я была кем-то, кто исправил ошибку, поставил все на свои места.
— Значит, — продолжил он, — ты разбудила Мэгги, и настоящее перестало существовать. — Это… он остановился, восторгаясь. — Боже, — снова заговорил он. — Ты что-то вроде супергероя, знаешь? Кто еще может творить подобное?
А вот после этой фразы я почему-то ощутила дискомфорт. Я не хотела быть супергероем. Мне больше нравился вариант со случайным исправлением ошибки. Я снова вернулась к куску веревки.
— А что если, — сказала я, — такое происходит постоянно, только мы не помним другие варианты прошлого. — Я цеплялась за мысль о том, что Фиона была уверена, что это происходило и раньше, за десятилетия до происшествия с Мэгги.
— Но не ты. Ты помнишь другое прошлое.
— Как я сказала, всего лишь обрывки.
— Так же как я помню маленькие обрывки другого будущего.
— Но откуда ты знаешь, что это именно другое будущее? Может быть, это будущее, которое однажды наступит.
Он покачал головой.
— Не при нынешних обстоятельствах.
— Откуда ты знаешь? — снова спросила я.
— Ну, из-за одной вещи, — сказал он и остановился, в его голосе чувствовалась нерешительность. Он снова заговорил, — В том будущем у меня нет травмы.
Мне пришлось прикусить язык, чтобы не сказать что это невозможно. Джексон видел другое будущее, потому что оно исходило из другого прошлого. Прошлого, в котором Джексон не получил ожоги после аварии, убившей его родителей. Прошлое, в котором его родители возможно, вообще не попадали в аварию.
И тут я поняла, почему Джексон так отказывался говорить об этом. Потому что он хотел оказаться там. Оказаться во времени, где его родители не умирали, у него не было шрамов… и жизнь была лучше для него. Кто стал бы его винить? Кто бы не хотел этого?
Но в то же время я поняла и другое — он думал, что я могу сделать это. Потому что однажды у меня это получилось.
У меня появилось мерзкое чувство. Как мне сказать ему, что я не могу… не стану… делать этого? Я бы хотела помочь ему, но я не могу снова менять время. Не по заказу. В первый раз я не знала что делаю, а во второй, что если я спасу его родителей, но одновременно все остальное станет хуже?
— Я должна идти, — резко сказала я, двигаясь в сторону двери.
— Куда ты уходишь? Разве мы не должны договорить? — Ему было больно. Я знала это, но ничего не могла сделать.
— Я не могу говорить об этом, Джей. Все это просто безумие. Ты думаешь, что я могу снова это сделать… изменить время… но то, что я сделала, было случайностью. Я не знаю, что нужно делать, и я не хочу нести ответственность, если сделаю это. Я даже думать об этом не хочу.
— Сара, — сказал он, останавливая меня в тот момент, когда я взялась за дверную ручку. — Я знаю, у тебя нет причин в это верить, но в этом мире все не так, как должно быть.
Я подняла задвижку.
— Сара, — снова повторил он. В его голосе чувствовалось неверие, но он пытался скрыть его. — Ты единственная, кто может все исправить.
Я вышла за дверь, не сказав ни слова.
***
В кухне никого не было, когда я вошла в дом. Я была этому рада. Внутри меня поселился холод, и я чувствовала, что никогда не смогу избавиться от него. Я присела на скамейку у огня, откинулась назад, закрыла глаза, и почувствовала, как жар согревает мою кожу.
Как мне заставить Джексона понять? Он всего лишь хочет вернуть назад своих родителей. Он считает, что я могу сделать вещи лучше, но я боюсь, что если для меня и появится возможность снова изменить время, я с той же легкостью могу сделать их еще хуже.
— Могу я предложить чашечку кофе? — женский голос, который я не узнала.
Снова дом. Я крепко зажмурилась. Убирайся, подумала я. Оставь меня в покое.
— Спасибо, хозяйка, — ответил мужчина с новоанглийским акцентом.
Я застонала и открыла глаза.
Освещение снова изменилось — цвет желтой охры осеннего заката. Фиона поставила чашку с блюдцем на столе перед невысоким мужчиной с чрезмерно огромными усами, одетым в коричневый клетчатый пиджак и брюки.