Не смотря ни на что, я побежала. Свет стал красным. Машины поехали, хотя им некуда было двигаться — пожарные заполнили дорогу. Я лавировала между бамперами. Когда я добралась до другой стороны, я оглянулась и увидела Джегера, двигавшегося между автомобилями, настигая меня.
Четыре квартала, движение остановилось, когда возвращающиеся машины заполонили дороги. На тротуарах также было полно людей, которые спешили на Пятую Авеню, чтобы увидеть пожар. Я чувствовала себя как лосось, попавший в водопад, когда пробиралась через движущуюся в противоположном направлении реку из людей.
Кто-то схватил меня за локоть, я почувствовала, что меня разворачивают, и увидела блеск металла. Я смотрела в глаза Джегера. В них светилось удовлетворение.
Он замахнулся на меня свободной рукой, но его остановила маленькая рука, принадлежащая человеку, настолько сморщенному, что ему могло быть лет сто.
— Келев, — выдохнул он, его глаза пылали, когда он вцепился в руку изо всех сил. — УБИЙЦА!
— Отпусти мою руку, ты, грязный еврей, — прорычал Джегер, вытаскивая нож и двигаясь так быстро, что я не могла за ним проследить. Другой рукой он все еще удерживал меня железной хваткой.
Я подумала, что он хочет зарезать маленького человечка прямо на моих глазах, но его движение остановили.
Между евреем и нацистом возник великан — черный мужчина с желтым платком в нагрудном кармане куртки. Его глаза метнулись к кусочку желтой ткани на моем запястье. Затем он занес руку и ударил Рейхсляйтера по лицу. Я почувствовала, как пальцы Рейхсляйтера скользнули по моей руке, и услышала, как лезвие ударяется о цемент.
— Я дипломат! — закричал Джегер. — Атташе! — его голос повысился до визга.
— Нацист, — бросил кто-то, и я услышала звук очередного удара.
— Убийца! — еще один крик.
— Я дипломат, — снова крик Джегера.
Затем его лицо исчезло за спинами, которые его окружили. Толпа, кажется, поглотила его. Звуки ударов послышались снова. Я знала, что больше он не будет меня преследовать.
Я побежала. Еще один квартал. Вход в метро был как раз передо мной. Я подошла к концу рельс, спустившись вниз по ступенькам.
— Сара!
Я оглянулась, надеясь увидеть Джексона.
Нет. Ричард Хэтэуэй. Преследует меня из-за пистолета своей матери.
Я побежала по ступенькам, слыша за спиной голос Ричарда:
— Пропустите меня!
Я рванула быстрее. Прямо перед собой я увидела турникеты. Я продолжила бежать, лихорадочно роясь в сумке. Нашла.
Я вытащила жетон в метро Сэмми и протащила через турникет свои юбки. Охранник шагнул вперед, оглядывая спятившую Золушку, проходящую мимо него, но не остановил меня. Я прошла в открытые двери вагона и развернулась.
Я увидела, как Ричард прыгает через турникет, проделывая дугу в воздухе. Я увидела, как секундная стрелка становится на 12:15. Ричард собирался сделать это. Он собирался поймать меня. Он собирался все испортить.
Его рука схватила меня через открытую дверь вагона, глаза были полны непонимания. Я взмолилась.
— Ты должен отпустить меня, Хэтэуэй. Это важнее, чем ты можешь себе представить. Ты можешь доверять мне, пожалуйста.
Он посмотрел мне в глаза, как будто пытался что-то в них прочитать. Затем улыбнулся. Слегка кривоватой улыбкой. И отпустил меня.
***
Я добралась до Пенсильванского вокзала как раз вовремя, чтобы попасть на специальный нью-йоркский часовой поезд, отправляющийся на юг. У меня было достаточно денег, чтобы купить два билета, но сейчас мне нужен был только один.
В поезде было достаточное количество пассажиров, многие из них были в вечерней одежде, многие из них вполне очевидно были в подпитии. Это было признаком того, как тщательно жители и посетители Нью-Йорка придерживались принципа заниматься своим делом, то, что никто не обратил внимания на мои порванные, покрытые грязью пальто и платье. Я заняла место у окна, чтобы как можно больше скрыть свою одежду.
Я забилась в угол, позволяя движению поезда убаюкать меня. Все, что мне хотелось, это поднять глаза и увидеть, что Джексон волшебным образом оказался рядом со мной и снова говорит мне, что нужно делать. Чтобы все было правильно.
Потом я вспомнила, что никогда не рассказывала Джексону о Фионе и ее стихотворении. Я никогда не говорила ему, что он не менялся, оставался тем же в любом времени. Тот же самый Джексон… которого я любила.
Я пришла в сознание, услышав прерываемый помехами голос радиоведущего, звучавшего из чьего-то портативного радиоприемника, который включили слишком громко.
— …но сообщениями подтверждается, что возгорание возникло из-за зажигательной бомбы, которая была установлена в зоне музея Метрополитен, известной как Атриум. В связи с тем, что выставка была одним из мероприятий, которым способствовал Роберт Хэтэуэй, которого считают следующим возможным президентом Конфедерации, возникли некоторые подозрения, что это была террористическая атака. Повторю, что единственной жертвой считается молодой негр, который предположительно установил бомбу…
После этого я ничего не слышала. Я сидела в одиночестве, мой мозг наполняла абсолютная тишина.
Я не могла этого представить. Я не могла столкнуться с реальностью лицом к лицу. Было слишком ужасно принять это как правду: он всегда планировал остановить Джегера. Он все время знал, что не вернется.
***
— Мисс? — Рука на моем плече заставила меня повернуться, посмотреть вверх и увидеть добрый взгляд. Чернокожий проводник.
— Ваша остановка следующая. — Он секунду смотрел на меня, решая, должен ли он говорить еще что-нибудь.
Я кивнула, вытирая слезы. Его слова едва ли имели для меня смысл, как будто они дошли до меня с большого расстояния, и их сложно было слышать. Я послушно придвинулась к проходу, чтобы показать, что я была готова, что я сойду, когда это будет необходим. Он ведь этого хотел от меня, не так ли? Я увидела, как его брюки, начищенные туфли уходят от меня.
Поезд начал останавливаться. Я заставила себя встать. Я едва передвигала ноги, продвигаясь короткими, деревянными шагами. Я заставила свои колени согнуться, чтобы спуститься по ступенькам, чуть не упала, поскользнулась и, пошатываясь, спустилась на платформу, потом я начала идти. Мое тело знало направление.
Было все еще темно, но небо начинало сереть. Наступал рассвет.
Внутри меня стоял холод, сосредоточие снега и льда, которое жгло, словно огонь. Я больше не хотела двигаться, но также я не хотела останавливаться. Я просто продолжала идти и втягивала себя воздух через ставшее тугим горло. Я должна довести все до конца, мелькнула мысль.
Но я не знала, что это значит. Я никогда не знала, что это должно означать.
На окраине города я побежала. По тропинке через парк. Которая приведет меня назад, в Дом Эмбер. Где я смогу все завершить. Потому что время без него не должно существовать.
Глава 33
Небо на востоке, над Чесапикским заливом, окрасилось в розовые и сливовые тона. Я не знала, как долго я бежала, удерживая один и тот же темп. Мое дыхание выходило в виде змеевидных облачков. Мои бархатные туфли промокли на тонком снежном покрывале, которое держало мир в безмолвии. Мои ноги превратились в ледышки.
Я ощутила боль в бедре и поняла, что пистолет в сумочке нещадно бил меня по ногам. Я вытащила его и дальше побежала, держа его в руке.
Все это время он знал, что он не вернется вместе со мной. Я добралась до дороги, которая граничила с Домом Эмбер. Я была дома. Небо осветилось золотистым светом.
Я прошла через потайную калитку, едва ли замедляясь на пути, что вел через поля.
Я вышла из деревьев — и Джексон был там, ждал меня в конце дорожки. Сидел на верхней перекладине забора и смотрел на вершины холмов. Он держал в руке желтый платок, в точности такой же, который повязал вокруг моего запястья. Он меня не заметил, пока.
Радость оттого, что я снова вижу его, была настолько сильной, что было даже больно.