— И больше никогда сюда не возвращайся! — Никифор топнул ногой, придав ей ускорения. — А то я тебя сам задавлю!
— Простите, дедушка домовой. Я не знала, что туточки ужо занято! — простонала кошмарица, а после выпрыгнула в окно и захлопнула за собой ставни.
От их стука Таисья и проснулась.
— Ох, — она приподняла голову, вглядываясь в темноту. — Чую, приходила душегубица. Прогнал?
— А то ж! — Никифор задрал нос. — А ты спи, хозяюшка, спи. Умаялась, моя бедная. Пусть тебе наконец-то приснятся хорошие сны.
— А ты не уйдёшь? — закрывая глаза, пробормотала Таисья.
— Куда ж я теперь денусь? Ведь это мой родной дом. Настоящий! — Никифор улыбался до ушей. — Да и вообще, должен же кто-то о тебе заботиться, ведьмушка-хозяюшка! Не всё ж тебе с нами возиться. Мы тоже кой-чего могём! Кстати, а кот у тебя имеется? Надо бы мне с ним потолковать.
— Нет кота, — помотала головой ведьма. — Только коловерша. Это почти что кот, но ещё и немного сова.
Никифор, немного подумав, махнул рукой:
— А и ладно, коловерша тоже сойдёт!
Впервые за долгие-долгие годы он был по-настоящему счастлив.
Живин день
Аннушка не хотела возвращаться в Дивнозёрье. Больше никогда! Не для того она убежала в город — казалось, будто с мясом и корнями оторвалась, аж сердцу больно… Ей, конечно, было жалко оставлять мать одну-одинешеньку, но что поделаешь? Свою жизнь хотелось прожить, не чужую. Да и они никогда друг друга толком не понимали. Ну, может, только в самом раннем детстве, когда Аннушка еще под стол пешком ходила…
Ее, малую, в деревне шпыняли все кому не лень. Все потому, что мамка дочку без мужа родила и никогда не говорила, кто отец. Жили они обособленно, всех сторонились, мать травы собирала да заговоры нашептывала — вот и прозвали ее ведьмой, а Аннушку — ведьминым выкормышем. Еще и за уши вечно дергали — угораздило же с заостренными родиться!
Конечно, она уехала при первой возможности: а кто бы не уехал? Поступила в техникум, потом в институт, выбила себе общежитие, нашла работу… Поначалу ей тоже непросто было — ну а кому сейчас легко? Везде голодно. Только в городе какие-никакие перспективы есть, а в деревне — только тоска и уныние. Одноклассники сразу после школы спиваться начали, одноклассницы за этих алкашей замуж повыскакивали, нарожали детей и превратились в толстых неопрятных теток. Не такой судьбы Аннушка себе хотела.
Мать не отпускала ее, грудью вставала, плакала. Пришлось уехать без родительского благословения. Года два они потом не разговаривали, только с днем рождения друг друга поздравляли. Но однажды мама вдруг позвонила и попросила срочно приехать. Конечно, Аннушка не смогла отказать: по тону почуяла, что дело серьезное.
В Дивнозёрье, казалось, время вообще остановилось. Город рос и ширился, манил огнями дискотек, современной музыкой и шорохом шин, а родная деревня какой была, такой и осталась — маленькой, грязной, с обшарпанными заборами и покосившимися домишками. Все это производило на Аннушку тягостное впечатление. Едва спрыгнув со ступеньки автобуса на старенькой кирпичной остановке, она сразу же поняла, что мечтает поскорее уехать домой, в столицу. А место, где она когда-то родилась и выросла, больше не было ее домом…
Но мать приболела, ей нужны были лекарства, и Аннушка, сжав зубы, потащилась сначала в аптеку, потом за продуктами.
Войдя в избу, она первым делом выложила из сумки торт, привезенный из города. Ну, то есть как «торт» — покупные вафли, пропитанные сгущенкой. Хотя в деревне и того не было — магазин сверкал пустыми полками.
Встреча с матерью после стольких лет вышла какой-то скомканной. Они неловко обнялись, Аннушка чмокнула ее в щеку — не потому, что сильно соскучилась, а просто знала, что от нее этого ждут. Потом сели за стол, начались расспросы: как работа (нормально), как личная жизнь (все окей), как учеба (да сказала же уже, ма, нормально)…
Мать поджала губы, будто бы не веря.
— Скажи, дочк, ты не замечала, что в последнее время тебе… ну, как будто бы не везет?
Аннушка пожала плечами. Она не привыкла жаловаться, но вообще-то мать была права: в последний месяц напасти на неё сваливались одна за другой. На работе зачастили проверки, и ей ни за что ни про что влепили штраф. В институте один из преподов невзлюбил старательную студентку и уже не раз выставлял ее на посмешище перед всей группой, а на днях даже сказал, что экзамен она не сдаст. Наверное, взятку вымогал, гад. С Генкой — так звали Аннушкиного парня — отношения тоже разладились…