Конечно, могло быть и так, что этот немец уехал из Рагза и вернулся в Шпремберг. И кто знает, не захочет ли он сообщить об открытии германскому государству, передать своим соотечественникам эту способность все видеть, все слышать. Тогда не будет ничего секретного в посольствах, в канцеляриях, в высших правительственных учреждениях, и международная безопасность станет невозможной!
Беря все это во внимание, доктор, капитан Харалан, а также губернатор и начальник полиции, сошлись во мнении, что Вильгельм Шториц вряд ли прекратит свои гнусности. Если гражданское бракосочетание Миры и Марка состоялось, то, очевидно, потому, что пруссак не смог ему помешать; может быть, его не было тогда в Рагзе. Но он прервал религиозное бракосочетание; и в том случае, если к Мире вернется рассудок, не попытается ли он вновь взяться за старое? Угасла ли в нем ненависть к семье Родерих?.. Удовлетворена ли его жажда мести? Можно ли было забыть угрозы, прозвучавшие в соборе?.. «Горе супругам… Горе!..»
Нет! Последнее слово в этом деле еще не было сказано! Какими средствами располагал этот человек для осуществления своих планов мщения?
Хотя особняк Родерихов охранялся и днем, и ночью, не удастся ли злоумышленнику туда проникнуть, а оказавшись в особняке, не будет ли он действовать в соответствии со своими намерениями, свободно прятаться в каких-нибудь закоулках, а затем прокрадываться либо в комнату Миры, либо в комнату моего брата с самыми дурными помыслами?!
Можно себе представить, что подобные мысли преследовали всех жителей Рагза, как тех, кто не терял трезвого взгляда на вещи, так и тех, кто находился во власти суеверного воображения!
Но, в конце концов, был ли выход из этой ситуации?.. Я не видел выхода, и отъезд Марка и Миры из Рагза ничего не изменил бы. Разве Вильгельм Шториц не мог беспрепятственно последовать за ними! И разве, кроме того, состояние Миры позволяло им уехать из города?..
Нельзя было сомневаться и в том, что этот субъект находится среди жителей Рагза и будет продолжать безнаказанно третировать и терроризировать их.
В тот же вечер яркий свет появился у верхнего окна дозорной башни в квартале ратуши, и этот свет был виден даже с площади Листа и рынка Коломан. Горящий факел то опускался, то поднимался, метался, словно какой-то поджигатель хотел, чтобы море огня охватило всю ратушу.
Начальник полиции и его полицейские, оставив центральный пост, мгновенно поднялись на верхушку дозорной башни…
Свет исчез, и — как и предвидел господин Штепарк — никого не нашли. Потушенный факел валялся на полу, распространяя запах гари. Искры от смолистого факела еще не потухли на крыше, но угроза пожара была предотвращена.
Итак, никого!.. Поджигатель — например Вильгельм Шториц — или успел убежать, или находился где-нибудь в углу дозорной башни, невидимый и ненеуловимый.
Толпе, собравшейся у ратуши, оставалось лишь взывать к отмщению, кричать: «Смерть ему!.. Смерть ему!», над чем Вильгельм Шториц, должно быть, смеялся.
На следующий день, на этот раз утром, всему городу, охваченному паникой, был брошен новый вызов.
В половине одиннадцатого вдруг раздался зловещий перезвон колоколов, похоронный звон, набат, вселяющий ужас.
Один человек не мог бы привести в действие все колокола собора. Очевидно, Вильгельму Шторицу помогали несколько сообщников или, по крайней мере, его слуга Герман.
Горожане толпами устремились на площадь Святого Михаила. Испуганные этим набатом, прибежали даже люди из отдаленных кварталов.
И на этот раз господин Штепарк и его полицейские бросились к лестнице северной башни, стремглав поднялись по ней, достигли площадки колоколов, залитой солнечным светом, проходившим сквозь щели навесов.
Но тщетно обыскивали они этот этаж башни и верхнюю галерею… Никого! Никого!.. Когда полицейские ступили на площадку, где умолкнувшие колокола еще слегка качались, невидимые звонари скорее всего унесли ноги.
XIV
Вот таков был теперь Рагз, обычно спокойный, счастливый, на зависть другим мадьярским городам. К нему лучше всего подходило сравнение с городом в захваченной стране, живущим в постоянном страхе перед бомбардировками, когда никто не знает, куда упадет первая бомба и не будет ли разрушен первым его дом!..
От Вильгельма Шторица можно было всего ожидать… Он не только не покинул город, но и старался все время напоминать о себе.