Мы обернулись, но тот парень, видимо, до сих пор искал нас в районе парковки «Оук». Смеясь и задыхаясь, мы разделились.
– Оторвались от этого ублюдка! – заорал Джон, махнув мне рукой, пока я выбирался на дорогу.
– Ага! – радостно крикнул я в ответ.
Я хохотал. Джон тоже. Если б мы только знали, черт побери! Наш преследователь был не так прост, как я думал. Напротив. Два вектора силы сошлись этой ночью. Два потока информации. Один – от того, кто меня преследовал. Про другой мне собирался сказать отец, когда я приду домой…
Дом. Бунгало с краю от дороги, рядом супермаркет. Заросший сад, облупившаяся краска, плакаты «Гринписа», торфяной запах от почерневшего дымохода, во дворе – коробки с мусором. «Позор всей улицы», как выразился кто-то из соседей.
Отец находился в кухне и по сотому разу выверял свои листовки. Ворохи бумаг, еще больше, чем обычно. Папа баллотировался в местный совет в качестве кандидата от партии «зеленых». Его главным противником был помощник мэра. От меня отцу нет никакой поддержки, напротив, вред один: остается только уповать, что помощник мэра выиграет эту кампанию с легкостью, и ему не понадобится марать отца, напоминая избирателям о моем уходе из полиции.
– Пап, ты чего не спишь? Уже почти час ночи.
– Работаю.
– Пап, умоляю тебя. Не хочу каркать, но все убеждены, что это будет провал.
– Я знаю, что не пройду. Ни в этот раз, и, возможно, ни в следующий. Однако рано или поздно это случится: наши силы растут. Утром я имел часовую беседу в Касл-Грин.
– Пап, ты не дашь мне в долг немного денег?
– Ты же знаешь, что не могу.
– Много не надо, хотя бы двадцать фунтов.
– Алекс, я пытаюсь провести кампанию, у меня ни цента лишнего, – ответил он, медленно моргая голубыми глазами. Потом зевнул и провел костлявой рукой по своим седым, коротко стриженным волосам. – Слушай, если я наберу более пяти процентов голосов на выборах, я верну свою тысячу фунтов и смогу дать тебе денег на все что угодно.
– Ага, снег на Рождество в Алжире, летающие свинки и так далее.
– При чем тут Алжир?
– А что? Там Сахара.
– В Алжире еще есть горы Атлас, где вполне может быть снег, так что твое сравнение…
– Пап, ты дашь мне денег или нет?
– Алекс, у меня нет денег, – сказал он с грустью и покачал головой.
– Ладно, забудь.
Я открыл буфет и стал искать чистую кружку, чтобы налить воды. На кухне был такой же бардак, как и во всем доме. Старые деревянные шкафы с посудой, все пыльное и в пятнах. В тапперуэровских пластиковых продуктовых контейнерах плесень, какая-то крупа в пакетах, чай с молоком и специями, остатки еды с незапамятных времен. Все выглядело так, будто отец не убирался шесть лет – со дня смерти матери. Я жил здесь только последние пару месяцев, с тех пор как меня лишили права выкупа ипотечной закладной, но это было настолько отвратительно, что я подумывал, не переехать ли к Джону.
– Не забудь про химчистку, завтра тебе нужно забрать наши костюмы, пока я буду в Белфасте, – сказал отец.
– Костюмы… ты о чем? Что, кто-то умер?
– Я разве не говорил тебе, ты не знаешь?
– Виктория Патавасти, – ошеломленно произнес я.
– Угу. В Америке. Вроде групповое нападение, мексиканцы или что-то в этом духе, я слышал.
– Господи, ее убили? Я гулял с ней, ты знаешь.
– Знаю.
– Два, да, два месяца. Она… э-э… была у меня первой по-настоящему.
– Я знаю. Мальчик мой, мне очень жаль. С тобой все нормально?
Какое там нормально! Виктория была для меня не просто первая девушка. Постарше меня, поопытнее. В то время я думал, что влюблен в нее.
– Господи, Виктория Патавасти…
– Знаю, знаю, – угрюмо пробормотал отец. В очках он был немного похож на Сэмюэла Беккета, конечно, не в лучшие его дни.
– Я видел отца Вики только вчера.
– Мне кто-то сказал, что похороны будут на выходных, и я подумал, что лучше на всякий случай почистить костюмы.
– На нее напали в Америке? Она там отдыхала? Нет, работала… работала?
– Не знаю, – ответил отец и пожал плечами. – Мне так сказали в газетном киоске. Больше я ничего не знаю. Алекс, я очень сожалею, наверно, я повторяюсь.
Он поднялся, похлопал меня по плечу, снова сел и почти сразу углубился в свои листовки.
– Алекс, я босиком, ты не запрешь гараж? – спросил он после паузы.
Я ничего не ответил, взял ключ и вышел.
Звезды. Прохлада. Виктория Патавасти. Тьфу, пропасть! Хотелось спуститься к воде, к насиженному местечку. У меня был наркотик. Но так поступил бы только нарк. Я же держал себя в руках.