Похоже, он никак не мог сообразить, что я задумал. А я решил до поры до времени не посвящать его в свои замыслы. Мало ли что может случиться. В таких ситуациях незнание – лучшая защита от неприятностей.
– Потом поймешь, – ответил я коротко.
Дейзик хотел было возразить, а может, и поспорить, но, глядя на мое закаменевшее лицо, передумал. Он лишь сказал деловым тоном:
– Вот только с кепкой, думаю, будет напряженка. Америкосы пока не додумались снабжать нас старыми головными уборами. Да и кепки у них давно вышли из моды.
– Найди, где хочешь. Купи у какого-нибудь работяги.
– Ладно, что-нибудь сообразим…
Дейзик ушел, а я принял душ, но бриться не стал – входил в образ, который замыслил. Затем, сытый и посвежевший, уселся в кресло и включил телевизор. До начала блока региональных новостей оставалось полчаса, и от нечего делать я стал смотреть какую-то развлекательную передачу центрального телевидения.
Через какое-то время я почувствовал, что тупею с невероятной быстротой. Та бредятина, что изливалась с телеэкрана, месила мозги как тестомешалка. Полуголые сексапильные девицы и "голубые" мальчики с толстыми задницами, скачущие среди ярких искусственных цветочков, казались персонажами алкогольного психоза.
Мать твою!.. Куда мы катимся!? Если это истинная свобода слова и демократия, то теперь мы точно опередили Америку.
Там за такие фигли-мигли на общественном телевидении уши обкорнают. Или (в случае частной инициативы) поставят на место сбрендившего представителя "четвертой власти" при помощи "кольта". А владельца телестудии могут посадить в тюрьму или сумасшедший дом.
А может, я старею? Может, просто не могу включиться в нынешнюю ситуацию?
Возможно. Но, черт меня побери, хоть что-то святое должно остаться у человека!? На кладбищах устраивают шабаши сатанисты, в церквях новомодных религий неофиты поют и пляшут едва не канкан, разные извращенцы и ненормальные устраивают многолюдные митинги и требуют к себе любви и уважения…
Нет, мир точно сошел с ума. Ей-ей.
Глава 11
Дейзик принес все, что я заказывал, в пятом часу. Он был злой, как черт.
– Ну, задал ты мне задачку, – сказал он, бросая на пол пакеты с барахлом.
– Неужто театральный магазин закрыли? – спросил я с тревогой.
За последний год местные мафиозо скупили почти все нормальные магазины в центре (нормальные – значит, дешевые и нужные горожанам) и, отделав их мрамором, фаянсовой плиткой и фальшивой позолотой, открыли множество дорогих бутиков, супермаркетов и шопов.
В них продавалась одежда от малоизвестных модельеров, но по умопомрачительным ценам, швейцарские часы, изготовленные в Гонконге, драгоценности сомнительного качества и происхождения, и разнообразные сексуальные принадлежности – от фаллоимитаторов до надувных женщин, которые умели говорить "Спасибо, милый!" на английском и японском языках.
– Нет, с ним все в порядке, – неохотно буркнул Дейзик, принимая горизонтальное положение на своем многострадальном диване.
– Тогда почему у тебя такой кислый вид?
– Кепка, – коротко ответил Дейзик.
– Не мог найти нужный размер?
– Иво, не прикидывайся идиотом! Кто сейчас носит кепки? Я ведь говорил, что они давно вышли из моды. И не только у янки, но и у нас.
– Да Бог с ней, с этой кепкой. Найду чем голову прикрыть.
– Не напрягайся. Я отыскал тебе кепку.
– Где?
– Ты лучше спроси, как.
– Уже спросил.
– Я ее украл.
– Украл?
– А что здесь удивительного? Я человек исполнительный. Не мог же я обмануть твои ожидания.
– Это я знаю. Меня интересует только одно: у кого ты украл кепку?
– У бомжа.
– Что-о!?
– Не делай такие страшные глаза. Этот сукин сын не хотел ее продавать. Ни за какие деньги. Уперся, как осел, и все тут. Говорит, память о прошлой жизни. Что мне оставалось?
– Ну, насчет денег, мне кажется, ты загнул. Все дело в сумме, которую он запросил за свой "раритет". Верно?
– В общем… ты почти угадал.
– Почти?
– Слушай, Иво, не мог же я заплатить за его рванину, как за цилиндр от кутюр!? А так я сэкономил и купил упаковку баночного пива.
– То есть, ты сорвал с его головы кепку и был таков, – высказал я догадку.
– А чего же он… гад неумытый… мозги мне компостировал!
– Да-а, Дейз… Оказывается, тебе присущи криминальные наклонности. Вот уж не ожидал… Кстати, ты не украл, ты ограбил человека. А за грабеж, дружище, полагается очень крутая статья.
– Да ну тебя! – обиделся Дейзик.
– Шучу. Спасибо, Дейз. Операцию ты провел на "отлично". А что касается бомжа… Я постараюсь его найти – с твоей помощью – и отблагодарить. Негоже обижать несчастного. Думаю, он нам простит.
– Надеюсь… – буркнул Дейзик. – Но уж очень противный тип…
Я не стал развивать эту тему дальше. Мы попили пива, купленного на сэкономленные деньги, поболтали о том, о сем, и Дейзик ушел домой, оставив мне комплект запасных ключей.
А я снова включил программу новостей. В прошлый раз об убийстве певицы Илоны Лисс было сказано как бы вскользь и очень туманно. Похоже, "независимые" телевизионщики пока не получили добро от городских властей на раскрутку очередной сенсации.
На этот раз телевизионный эфир словно взбесился. Съемки места происшествия, двора и окрестностей, официальные заявление милицейских начальников, больших любителей покрасоваться перед телекамерами, интервью с соседями, которые раньше терпеть не могли заносчивую певицу, а теперь лили крокодильи слезы, оплакивая невинно убиенную голубку, образец кротости и порядочности…
Короче говоря, на голубом экране царил стандартный в таких случаях шабаш. Я даже не исключал, что один из этих "скорбящих" и есть заказчик убийства. Где самое темное место? Вот именно – под фонарем.
И все же, несмотря на сплошное словоблудие, буквально хлещущее с экрана мутными волнами, я все-таки выловил для себя кое-что полезное.
Менты нашли свидетельницу, тетку лет пятидесяти восьми с румянцем на всю щеку, одну из тех, кого называют базарными бабами. Она трещала, как пулемет – без остановки.
Тетка описала мой внешний вид довольно точно; по крайней мере, в той части, которая касалась фигуры.
Лицо она запомнила хуже, но я не без оснований опасался, что когда с ее помощью начнут составлять фоторобот, эта ветряная мельница с языком как помело может вспомнить и более существенные детали моей физиономии.
Интересно, где ее нечистый припрятал, когда я поднимался по лестнице? Наверное, подсматривала в дверной глазок.
Это же надо – торчать под дверью собственной квартиры до четырех часов ночи, наблюдая за лестничной площадкой, чтобы потом взахлеб рассказывать кумушкам на скамейке о тайнах личной жизни несчастной певички из кабаре. Таких "любознательных" я душил бы собственными руками.
В ее "интервью" был еще один интересный момент – тетка ни слова не сказала, что у Илоны побывал не только я. Почему? Непонятно. А ведь пропустить рябого Григора и быка с пакетом, который при всем своем желании не мог идти кошачьим шагом, она никак не могла.
Вопросы, вопросы… В этой интриге были сплошные вопросы. Сумею ли я вырвать у судьбы малую толику времени, чтобы ответить на них? Это тоже вопрос…
Выключив телевизор, я принялся за стаканы, которые забрал из квартиры певицы. Материалы для работы с отпечатками я нашел быстро: скотч, тальк и штемпельная подушка – вот все, что мне было нужно. И все это у Дейзика имелось. Даже сильная лупа – это чтобы не щуриться и не напрягать глаза.
Сняв при помощи талька и клейкой ленты отпечатки со стаканов и откатав свои пальцы на бумаге для ксерокопии, предварительно вымазав руки штемпельной краской, я сравнил то, что получилось в результате моей импровизации.
Догадка, озарившая меня в квартире Илоны Лисс, оказалась верной – на одном из стаканов оказались мои отпечатки. Это было видно даже невооруженным взглядом.