— Тогда Грэм впервые почувствовал, что над ним нависла угроза, — говорю я.
— И он отреагировал на это тем, что стал вести дневник? А зачем? — спрашивает Софи. — На тот случай, если его поймают, он хотел дать обществу объяснения по поводу того, чем он занимался?
Я морщусь: нет, на это не похоже. В нынешние времена серийного убийцу вроде Грэма запросто стали бы возвеличивать в средствах массовой информации. Даже если бы мы его поймали, он вызвал бы у журналистов всех газет, журналов и кабельных телеканалов страны желание взять у него интервью и посвятить ему специальный выпуск с каким-нибудь зловещим названием вроде «Разум хищника».
— Знаете, что я думаю? — Я постукиваю кончиками пальцев по лежащим передо мной листочкам с записями «сеансов Грэма». — Я думаю, что это попытка направить нас по ложному следу. Я думаю, что где-то на этих страницах есть ложь. Что-то такое, что должно было запутать нас в том случае, если бы мы подобрались к нему слишком близко. Почему бы и нет? Если сотрудники ФБР у вас на хвосте, то почему бы не подкинуть им какую-нибудь писанину, которая уведет их в сторону?
— То есть вопрос заключается в том, где же ложь в этих «сеансах Грэма»? — спрашивает Денни.
— Это очень интересный вопрос. — Букс подходит к нашему столу. — Это нечто такое, над чем ты сможешь поразмыслить, сидя в укромном месте рядом с Мэри Лэйни.
В кафетерии, похоже, становится прохладно, и для Софи и Денни это повод уйти. Букс не садится за стол, а потому я решаю встать и оказываюсь напротив него.
— Ты уезжаешь завтра, — говорит Букс. — Денни, кстати, поедет с тобой.
— Хорошо. Замечательно. Я буду продолжать свои исследования и присылать тебе письма по электронной почте или же звонить по телефону…
— Лучше шли письма по электронной почте, — говорит Букс, даже не глядя на меня. Он трет верхнюю часть спинки стула ладонями, а затем легонько ударяет по ней. — Как бы то ни было, удачи тебе, и будь…
— О-о, Букс, перестань! Я знаю, что нарушила тогда правила поведения, но я ведь не застрелила кого-нибудь и ничем не оскорбила тебя лично. Я просто пыталась помочь человеку. А ты ведешь себя сейчас так, как будто я плюнула тебе в лицо.
Все еще стараясь не встречаться со мной взглядом, Букс сокрушенно качает головой.
— Между нами все кончено, Эмми. Во всех смыслах. Разумеется, присылай письма по электронной почте, если до чего-нибудь додумаешься, — я ведь не собираюсь препятствовать тебе, если ты этого хочешь, и дальше заниматься аналитическими исследованиями, — но я больше не считаю тебя причастной к этому расследованию и вообще причастной к чему-либо, имеющему отношение ко мне. Честно говоря, я больше не хочу ни разговаривать с тобой, ни видеть тебя.
Я отступаю на шаг. Я не осознавала, насколько сильно обидела его. И насколько болезненно он это воспринял. Видимо, я задела его, как говорится, за живое.
— Это все понятно, Эмми? Мы понимаем друг друга?
Я машу рукой:
— Да-да, конечно.
Букс кивает и, развернувшись, идет прочь.
— Букс! — говорю я ему вслед. — Если это имело для тебя такое большое значение, то, пожалуйста, прости меня.
Он останавливается, но не оборачивается.
— Это уже не имеет никакого значения, — отвечает он. — Уже не имеет.
102
Когда на следующий день, ближе к вечеру, я прихожу к Мэри Лэйни, я впервые вижу ее одетой в свои вещи, а не в больничный халат. В таком виде она намного симпатичнее, пусть даже ее лицо все еще опухшее и в синяках, и пусть даже на ее нос врачи наложили огромную шину.
— Все готово? — спрашиваю я. — За нами скоро придут.
— Я чувствовала бы себя лучше, если бы не выглядела, как Человек-слон.[60]
По крайней мере, она относится к ситуации, в которой оказалась, с юмором.
Я выхожу из палаты и вижу, что Денни Сассер стоит в конце коридора и разговаривает с каким-то мужчиной.
— Эмми, хочу познакомить вас с Джимом Деметрио, — говорит он, кивком указывая на своего собеседника. — Джим, познакомься, это Эмми Докери.
Джим Деметрио — мужчина средних лет, чуть выше меня ростом (то есть его рост составляет около пяти футов десяти дюймов) и крепкого телосложения. На нем спортивная рубашка с короткими рукавами, на голове — бейсболка.
— О-о, так это и есть скандально известная Эмми Докери! — говорит он. — Та самая, которая затеяла всю эту возню.
Я жму ему руку и говорю:
— Ну, это преувеличение.
— Та самая, которая выяснила, что тут вообще-то есть с чем возиться. Да, есть с чем. — Он улыбается мне. — А вы сделали себе имя.
— Джим — бывший сотрудник ФБР, — говорит Денни. — Он работал в питтсбургском отделении ФБР, но полтора года назад уволился. Джим — один из самых лучших специалистов по составлению психологического портрета серийного убийцы из всех, кого я знаю. Но теперь сфера его деятельности — частный бизнес, он загребает большие деньги, консультируя по вопросам безопасности.
Ну что ж, молодец! Что тут скажешь? Я задаюсь вопросом, почему он здесь.
— Он уже некоторое время добровольно помогает ФБР.
— О-о, замечательно, большое спасибо! — говорю я.
За домом Уинстона Грэма в округе Элк несколько квадратных миль густого леса, и сейчас там тщательно осматривают буквально каждый дюйм, пытаясь найти захоронения, тайники с оружием и тому подобное. К этой работе неплохо было бы привлечь волонтеров, если бы таковые имелись.
— Я делаю это с удовольствием, — говорит Деметрио. — Это здорово — снова окунуться в эту работу.
— Джим разрешил нам воспользоваться своим загородным домом в Орегоне, — говорит Денни.
Ага, прекрасно. Я знаю, что нас с Мэри Лэйни собираются отвезти в какой-то загородный дом, находящийся на побережье штата Орегон, в городок, который называется Кэннон-Бич. Наверное, там и находится загородный дом Деметрио.
— Там все идеально, — говорит Деметрио. — Я лично продумал систему безопасности. Дом стоит на вершине холма, и добраться до него можно только по асфальтированной подъездной дороге, которую перекрывают ворота. Ваш свидетель будет находиться в полной безопасности. — Деметрио резко прочерчивает в воздухе горизонтальную линию. — В полной безопасности.
— Хорошо, благодарю вас, — говорю я.
— А можно мне задать вопрос? — спрашивает он, наклоняясь ко мне. — Как вы это сделали? Как вам удалось составить целостную картинку из разрозненных событий?
Я пожимаю плечами. Сейчас вообще-то нет времени на подобные разговоры, однако этот мужчина все-таки предоставляет нам свой загородный дом. Кроме того, он добровольно помогает ФБР, так что профессиональная этика и немного доброжелательности будут в данном случае нелишними.
— Скрупулезный сбор информации, — отвечаю я. — Определение стиля преступлений. Каждое в отдельности было гениально замаскировано. Однако в своей совокупности они позволяли определить стиль преступной деятельности.
— Гениально замаскировано, — повторяет он. — Вы думаете, что он гениален?
— Я думаю, что он — монстр. Но очень умный монстр.
Деметрио прищуривается:
— Возможно, лучше не думать о нем как о монстре. Он — человек со своей мотивацией, какой бы странной, на ваш взгляд, эта мотивация ни была…
— Он — монстр, — снова говорю я.
Деметрио под моим суровым взглядом, похоже, слегка тушуется.
— Ну, как знаете… — говорит он.
Я перевожу взгляд на Денни:
— Она готова ехать.
— О-о, ну тогда мне пора идти, — говорит Деметрио, подходя к лифту и нажимая на кнопку. — Был рад тебя видеть, старина. Послушай, у меня там через пару дней будут кое-какие дела. Можно мне будет туда заглянуть?
— Конечно, — говорит Денни. — Еще раз спасибо, Джимми.
Деметрио бросает на меня долгий взгляд.
— Что этот монстр будет делать теперь, Эмми? Каково ваше предсказание?
Я вытираю правую руку о джинсы. Лифт тренькает, останавливаясь на нашем этаже.
60
Человек-слон — прозвище Джозефа Кэри Меррика, который жил в Англии в XIX веке и стал широко известен благодаря своему чудовищно деформированному телу.