- А вот скажи, тебе главное самовыражение или признание? Может такое быть, ты, как обезьяна, рисуешь то, что тебе не нравится, но тебе за это хорошо платят?
- Может быть. Вполне. Это моя мечта на данный момент.
- А на необитаемом острове ты бы рисовал?
- Рисовал, но не терял бы надежду, что когда-нибудь выберусь с этого острова.
- А без надежды?
- Я не знаю, - сказал я и на моих глазах выступили слезы, - слезы - это следствие 200 граммов выпитых мною крепких напитков.
- А вот Камю бы рисовал. Я его поклонник. "Миф о Сизифк" - моя настольная книга. Лично я я бы рисовал на необитаемом острове, но не умею.
- Поэтому тебе легко рассуждать, - сказал я и заплакал.
- Только по полу кататься не надо, - Сергей увидел мое состояние, ушел к себе в гараж, принес огромную бутыль зеленой жидкости.
- Пятикратная очистка, с добавлением экстрактов стернбергии, крокуса и безвременника. Ну и опять же немного радия. Я сейчас радием увлекся. Мне кажется, за ним будущее. Плюс немного зубной пасты - для аромата.
- Серень, без радия никак нельзя?
- Я две недели пью ежедневно и, как видишь, жив. И... Прошу внимания! Я покажу тебе один фокус. Сейчас я, на твоих глазах, выпью стакан этого напитка, и - внимательно следи за мной.
Сергей перекрестился и выпил стакан адской настойки.
- И лучше не закусывать. Сейчас поймешь, почему, - мой друг загадочно улыбнулся.
Примерно через две минуты я увидел, что кожа на его лице стала прозрачной. Еще через минуту передо мной сидел скелет в майке и брюках. Скелет зашевелился - снял майку, брюки и трусы. Еще через минуту мой товарищ исчез. Только по комнате по синусоиде летал пережеванный огурец, кусочки хлеба и колбасы - все то, чем мы только что закусывали самогон. Я догадался - это Сергей прыгает вокруг меня.
Через мгновение исчезли и кусочки хлеба с колбасой.
- Все. Я невидим в оптическом диапазоне, - раздался голос товарища из-за моей спины.
Если бы я был трезвым, то, наверное, выскочил бы из комнаты, с криком "помогите". Но я был нетрезв, поэтому как-то даже, можно сказать строго, спросил:
- А как обстоят дела с инфракрасным диапазоном?
- Над этим мы работаем.
Я замолчал, потому что временно онемел.
- А ты что сейчас без трусов? - спросил я друга.
- Да. Не бойся. Хочешь попробовать мою невидимочку.
- Конечно! А невидимость надолго?
- Пока не протрезвеешь. Пока ты пьян, ты невидим. Если видим, значит, не пьян.
10.
Через пять минут за столом сидели два голых мужика. Но этого, понятно, никто не видел. Если бы кто-то заглянул к нам в гараж, то он заметил бы только две "чокающиеся" время от времени рюмки и услышал бы примерно такие возгласы.
- Да ты гений!
- А ты думал!
- Ну, за нас!
- Предлагаю выпить за - невидимость. Все остальные - видимость.
- А это, Серега, Нобелевская премия.
- Конечно. Но это вопрос будущего. Впереди еще много экспериментов.
- Главное, не спиться.
- Да. Но еще важнее понять, что со всем этим делать.
- Можно же это как-то монетизировать? - спросил я у него. - Ты что-нибудь придумал?
- Нет, пока не придумал. Есть какие-то наметки, но в основном криминал - кража, заказные убийства, шпионаж. Вообще я понял, невидимость плюс алкоголь - прямой путь к криминалу. Вот, ты, как художник, подумай, как на этом можно заработать.
Сразу я ничего не придумал и предложил:
- А пойдем, погуляем! Разнообразим свою жизнь.
11.
В тот день мы выпили очень много невидимовки. Не закусывая. Что могут сделать два пьяных голых человека-невидимки? Только какую-нибудь глупость. Я даже подумал, что взрослые - это те же дети, но в одеждах, а без одежды ты опять ребенок, точнее, подросток лет 14. Первым делом мы прокололи колеса у черного "Мерседеса".
Сергей сказал:
- Смотри, рядом с нашим домом постоянно паркуется черный "Мерседес". Прямо на газоне. Сколько мы уже писали в администрацию, никакой реакции. Я думаю, ему надо проколоть шины. Раз проколешь, два проколешь, глядишь, и не будет парковаться.
Трезвыми и видимыми мы бы никогда не стали прокалывать колеса у черного Мерседеса. Тем более, что всюду видеокамеры.
А так - пожалуйста. Раз - и прокололи!
12.
Первый вопрос, который ты задаешь себе, когда становишься невидимым - кому отомстить. Сразу хочется вершить правосудие. Герой уэлсовского "Человека-невидимки" тоже хотел мстить, тоже, кстати, ученый, по-моему, химик, как и Сергей.
Я постарался вспомнить, кто и когда меня обижал. Вспомнил преподавателя по рисунку, который однажды сказал, что я зря трачу время на худграфе - свое и чужое, а также государственные деньги. Я это запомнил. Но где он живет, я не знал.
Мы специально прошлись по району в поисках какой-нибудь видимой несправедливости. Но не нашли.
Потом мы бесплатно сходили в кино, где ужасно замерзли из-за включенных кондиционеров.
Потом прокатились на колесе обозрения. Вместе с нами чуть было не села молодая пара. Сергей, едва сдерживая смех, металлическим голосом произнес: "Аварийная кабинка, внимание, аварийная кабинка, внимание, администрация предупреждает, посадка запрещена, работа только на выход".
На самом деле, так наскоком, мы не смогли найти какое-то полезное применение своей невидимости.
- Знаешь, Миша, - сказал Сергей, когда наше колесо обозрения вознесло нас над городом, - я подумал, может, пойти в церковь и сказать людям, что-то хорошее, важное. Представь, кто-то невидимый говорит людям что-то хорошее. Стать рядом с иконой и сказать. Иконы же мироточат, а тут еще и заговорят. Такого еще не было. Сразу приедет телевидение, и я в двух словах донесу свою благую мысль до миллионов людей.
- Серега, это хорошая идея. А что ты скажешь людям?
- Ну, типа - плодитесь и размножайтесь. Или "миру-мир".
- Это хорошо. Это ты здорово придумал. Но только это надо сказать максимально трезвым голосом.
Мы были пьяные и невидимые. Мы катались на колесе обозрения и кричали: "Люди, плодитесь и размножайтесь! Плодитесь и размножайтесь. Миру-мир!".
И это было счастье.
13.
- А пойдем, заберем твои картины у этой самой "Фортуны", - предложил, в конце концов, Сергей.
- Давай. Но потом. Сейчас я хочу знать, что обо мне думают окружающие. Я хороший художник?
Конечно, надо было сразу идти к этой "Фортуне" и мстить, мстить, мстить. Но я труслив. Когда выпью, тогда конечно, не очень труслив. Но у меня, есть такой недостаток, когда выпью, начинаю, сначала не мстить, а, как я уже говорил, плакать или спрашивать окружающих, нравятся ли им мои работы. Это гордыня. Обратная сторона неуверенности в себе.
Поскольку моя неуверенность в себе после фиаско с авто-портретами достигла исторического максимума, мне нужны были какие-то знаки внимания со стороны.