- А ты что здесь делаешь?
- У меня все серьезно. Я поцеловал ее. Я женюсь на ней!
- Ты пьян?
- Конечно, не видишь что ли?
- Ты же вдвое старше ее.
- Ну и что? Со мной ей будет интересно. Я поделюсь с ней своей невидимостью.
- Ты думаешь, невидимость - это то, что нужно женщине?
- Конечно. Невидимость - это свобода, приключения. Мы будем...
- Кататься на колесе обозрения, ходить в кино, прокалывать шины у автомобилей? Если хочешь знать, твоя невидимость никому не нужна, - сказал я. Может быть, чуть эмоциональней, чем того требовал момент.
Сергей замолчал. Наверное, обиделся.
19.
К утру мы оба протрезвели и увидели друг друга. До этого мы еще ни разу не трезвели вместе. Это было ужасно. Очень хотелось рассмотреть друг у друга члены, но было как-то неудобно.
Потом мы услышали, как Даша и Любовь Семеновна, смеясь, выходят из дома, как будто они знали, что в одной из комнат их дворца сидят два голых мужика.
Мы услышали, как закрывается входная дверь.
Что же делать? У нас было три варианта: спрыгнуть со второго этажа, самостоятельно открыть дверь, дождаться, когда ее откроет кто-то другой.
У всех вариантов были свои недостатки. Даже трудно было сказать, какой из вариантов хуже.
Наши размышления оборвал звук открываемой входной двери. Мы услышали голос Алика и еще одного неизвестного нам человека, мужчины, судя по тембру, неопределенного возраста.
- Хороший дом, да? Нравится? Через год это все будет мое. Все, все. Я же буду единственным наследником.
- А что с бабами будет?
- Не мое дело. Мне главное сочетаться с Дашей законным браком, а потом Леонид Иванович обещал решить. Наверное, автомобильная катастрофа, это всем ближе по тематике. (он засмеялся) Мне - дом, Леониду Ивановичу - авторынок. Так мы договорились.
- Круто, Алик, круто, ничего не скажешь.
- Да. Они мне уже и ключики от дома дали, доверяют.
- Твоя идея?
- Да упаси боже, Леонида Ивановича. Он в газете прочитал про открытие авторынка. "Художник нарисует 10 картин по заказу директора авторынка "Фортуна". А он когда-то дружил с Сашкой, Сашка - это муж Любови Семеновны. А тот ему что-то должен был. Потом его убили. А деньги вроде пропали. А раз авторынок, значит, деньги в семье есть. В общем, я не в курсе.
На этом Алик и его собеседник закончили разговор и ушли.
- Вот это да, вот это история. Что же делать? - я был поражен, открывшимися перед нами безднами.
- Я убью его, - сказал Сергей. - За Дарью я кому угодно голову оторву.
Сергей сказал это таким тоном, что я поверил, он убьет. Я не могу так говорить. Еще позавчера он не знал никакой Дарьи, а сегодня уже готов за нее убить. Я так тоже не могу.
- Послушай, Серега, так нельзя. Надо с ним поговорить. Или заявить в милицию.
- Не надо с ним говорить.
- Ты способен убить?
- Да, - сказал Сергей и, чтобы подтвердить свою решимость идти до конца, выбил ногой дверь.
20.
Мы - в Дашиных шортах и майках - быстренько добежали до нашего гаража, выпили, кажется, "Простого Лучистого" и я вернулся домой.
Я лег на кровати и задумался: мой друг хочет убить человека, который, в свою очередь, хочет убить двух женщин, одна из которых мне неприятна до отвращения, она мой враг, но я нерешительный человек, я, все-таки, как гуманитарий, не желаю ей смерти. Другая женщина, напротив - приятна, ей нравятся мои картины, и - я о-бя-за-тель-но должен ее нарисовать. Чтобы стать знаменитым.
Поскольку я был пьян, я подумал, а как бы на моем месте поступил супер-герой? Человек-невидимка, бэтмен, железный человек. Он бы убил всех, кто стоит на его пути, не задумываясь. И от этого не стал бы хуже. Он как бы постоянно находится на передовой в борьбе добра со злом. И в этой битве не бывает военных преступлений. Это все, конечно, сказочные персонажи, но и сам я теперь, хотя бы отчасти сказочный персонаж. Художник-невидимка.
Кое-какой план у меня все же созрел. Нелепый и очень сложный для исполнения план. Я решил, что сам поговорю с Аликом и напугаю его. Скажу, что о его планах кое-кому известно, и он должен покинуть город, иначе его самого убьют. Тем самым он спасает и свою жизнь и жизни двух женщин.
Я решил, что говорить с Аликом надо, выдавая себя за сотрудника милиции. Форму я решил украсть у первого попавшегося мента - полковника, желательно.
Сейчас я понимаю, что у плана были свои недостатки, но тогда он мне показался просто блестящим. Сейчас он мне кажется смертельно опасным.
21.
Мента я решил искать около районного отделения милиции. Что оказалось не таким простым делом. Большинство ментов, закончив работу, садились в свои бобики и разъезжались по месту прописки. Мне это не подходило, не буду же я бежать за машиной?
Наконец, я дождался, когда из отделения неспешно вышел пожилой полковник. Грустный и пьющий. Очевидно, что он жил неподалеку. Я пошел за ним. Так и оказалось, он жил в соседней девятиэтажке.
У него была довольно большая однокомнатная квартира - метров семнадцать. Неубранная, пыльная, какая-то неодушевленная. Как мне показалось, окна в комнате никогда не открывались, кроме форточки, было очень жарко и душно. И еще были мухи. Мухи садились на мое голое тело, и у меня не было возможности их прихлопнуть. Они это понимали и, видимо, как-то передавали информацию обо мне своим единомышленницам.
Мент пришел домой, не раздеваясь, сел за стол и позвонил.
- Коля, это ты? Это Степанович. Можешь, приехать ко мне? Сейчас. У меня неприятности. В командировке? Ладно. В другой раз. Хорошо. Приезжай через неделю. Нет, ничего не изменится.
- Витя, привет? Чем ты занимаешься? Ничем? А можешь ко мне приехать? У меня неприятности. Жена не пустит? Совсем обнаглела? Да дай ей в рожу. Ладно, понял. Привет передавай тогда.
- Игорь? Слышно меня? Игорь, это ты? Слышно меня. Плохо? А так? - мент походил по комнате, поискал точку уверенного приема. - А так? А так? Слышно меня? Это Степанович. Сте-па-но-вич. Слышно? Блядь, что за прием?
Видимо, на этом список друзей Степановича был исчерпан.
- Никому менты не нужны, пока у гражданских все хорошо, - вздохнул полковник, помыл ноги в тазике, горячей воды не было во всем городе, вытащил из холодильника бутылку водки, налил стакан и выпил. Практически без перерыва он повторил. После этого, он, разделся, лег на кровать и заснул, хотя было только семь часов вечера.
Мне ничего не оставалось, как потихоньку покинуть помещение. Захватив с собою форму.
22.
Я постирал форму Степановича, потому что она буквально стояла колом. Из-за пота и пыли.
Я был абсолютно трезвым, а значит, видимым, в форме полковника, когда встретил Алика - у дома хозяйки "Фортуны", пошел за ним. Когда мы отошли подальше от дома, я сказал, очень сильно волнуясь: