— Но у вас не было возможности узнать вашего отца, Яамазаки. Он же был военным преступником.
Феодальный мечтатель проигнорировал замечание Болана, так же как игнорировал факты всю свою жизнь. Объективная реальность не принималась во внимание, тем более сейчас, когда у него были власть и оружие.
— Гений, да. Но я превзошел даже его достижения. Хоть у меня и заняло много времени, но я усовершенствовал новый вид газовой гангрены — «Антракс № 13», или «Диоген».
— Вы усовершенствовали? Или это сделал профессор Нарамото?
— Он мне оказал огромную помощь, — согласился Яамазаки. — Будет жаль, если он не увидит, как все эти многолетние усилия принесут плоды.
— И все это время вы заставляли его верить, что он работает на Соединенные Штаты?
— Вероятно, это то, во что он хотел верить. В послевоенные годы он был благодарен за убежище, которое ему предоставила корпорация «Красное солнце». Страх — самый верный тюремщик. Когда я заинтересовался работами моего отца, было нетрудно убедить профессора, что он работает на американцев.
Мак Болан знал людей такого типа. Человек-животное, но Яамазаки был несколько иным. Любой бандит, который принес боль и страдания людям, как правило, бредит своей прогорклой ненавистью или обнаженной амбицией, бывает груб и бахвалист. Человек же, сидящий перед Боланом, был сдержан и изыскан. И это делало Яамазаки более холодным.
— Разве вы не представились Накаде экспертом по безопасности, приехавшим в Японию в целью изучения наших последних технических достижений в этой области? А на самом деле, вы намеревались проникнуть в секреты «Круга Красного солнца».
— Я расследовал причину смерти Шиноды.
— О, Шинода! Он был у вас, полагаю, как ложка дегтя в бочке меда. И он стал слишком назойлив — его следовало устранить.
— Меня тошнит от вас.
Болан услышал позади себя быстрые шаги и собрался с духом, ожидая удара. Действительно, одноглазому не терпелось проучить американца.
— Дайте мне поговорить с ним! — взвизгнул Яамазаки, взмахом руки приказывая прихвостню убраться. — Мне нужен был кто-нибудь, с кем мы могли бы отправить микробы А-13 и «Диоген», но он должен был быть вне подозрений, — продолжил он. — И знать, как их распространить. Окава оказался идеальным для осуществления моих планов. Шинода попытался шантажировать Окаву, поэтому его пришлось убрать.
— По крайней мере, у Окавы хватило порядочности покончить с собой, когда он понял, во что вовлечен, — гневно сказал Болан.
— Как вы уже сказали, они все были свободны. Единственное, что имело значение, так это мои планы. Теперь я буду использовать эту сеть, созданную Танагой, для контрабандной перевозки пузырьков в США.
Высокомерно взмахнув рукой, Яамазаки указал на два чемоданчика, сделанных из стекла, которые стояли на скамье за ним. Они были наполнены пузырьками с прозрачной жидкостью.
— Это, конечно, подделка. У меня они для того, чтобы произвести впечатление на вас. Подлинные находятся в лаборатории — здесь, в моем замке. Я не хотел бы оказаться слишком близко к ним. Достаточно смешать определенное количество этой жидкости с питательной средой, и за ночь вырастет такое количество бактерий, которого хватит на все ваше западное побережье. Удар будет нанесен на Сан-Диего, Лос-Анджелес и Сан-Франциско! — с ликованием произнес он. — Наконец-то вы, американцы, сможете узнать вкус поражения.
Яамазаки ждал ответной реакции, но Болан отказал ему в этом удовольствии.
— Остается только испытать наш продукт на человеческом организме, — спокойно сказал Яамазаки. — Завтра утром мы начнем с женщин. Ваших женщин. А вы сможете понаблюдать. Потом настанет и ваша очередь.
Болан по-прежнему никак не реагировал.
— Заберите его! И держите изолированно от остальных. Итак, до завтра, полковник.
Американец наконец-то заговорил.
— Вздор! — сказал он.
Глава 22
Итак, вот чем обернулось это дело. Из Лос-Анджелеса Мак Болан спустился в подвал средневекового замка, прямо в ад.
Яамазаки — сумасшедший, это несомненно. Его род достиг полного упадка. Болан считал, что пора прекратить его существование. Именно он должен это сделать. Главная его задача — выжить и вытерпеть. Наверное, за всю историю мира не было такого бесстрашно сражающегося одинокого воина.
Казалось, что он становился увереннее, видя, как его враги теряют присутствие духа от животного страха, — это придавало ему жизненные силы и возвышало над людьми, делая невозмутимым. Феникс знал: первый выстрел за ним.