Принудительная процедура стерилизации была завершена, и дверь поддалась. Как только она защелкнулась, яростные вопли за спиной отдалились. Перед ним все было белое — стены, пол, потолки, двери.
В сотую долю секунды Болан постиг холодящую кровь картину. Длинные полки были заняты стеклянными сосудами, змеевидными прозрачными трубками, колбами с бурлящими смесями, посудинами с содержимым цвета желчи, электропроводкой и тысячью различных инструментов для тестирования, контроля и записей результатов экспериментов Яамазаки.
На дальней стене висела полированная деревянная панель, на которой разместилась церемониальная сабля самурая, повернутая острием вертикально в землю. Под ней была выгравирована надпись на японском. Болан решил, что это оружие является каким-то страшным напоминанием об истории семьи Хидео. Оно находилось в этой стерильной комнате, в которой выращивали смертоносные бактерии, как символ власти и порочных намерений.
Болан прошелся по широкому проходу. Пока его преследователи не выломают двери, он разрушит столько оборудования, сколько сможет.
Но он искал два чемодана с пробирками, которые должны выглядеть так же, как те стеклянные, показанные ему Хидео. И Болан нашел их.
Он поставил их на стол, по обе стороны большого сосуда с кислотой, упакованного в солому. Затем опрокинул сосуд вверх дном, и содержимое вылилось на пол, образовав небольшое озерцо. А он в это время с помощью меча стал вскрывать первый стеклянный чемодан со смертельным вирусом.
Три бутылки, содержащие летучую смерть, находились на краю стола. Болан смел их плоской стороной меча. Упав, они разбились, и различные химикаты образовали большую маслянистую лужицу. Костюм защищал полковника от пагубных испарений, но он был очень осторожен. Маленькие стеклянные колбочки выскочили, шипя, ударились о пол и разбились.
Болан принялся за второй ящик с бактериями. Его содержимое присоединилось к теперь уже ярко окрашенной слизи, покрывающей плитки. Болан надеялся, что элементы, разлитые на полу, помогут обезвредить опасные бактерии. Небольшая бактериологическая война разворачивалась у него под ногами. А-13 и гангрена боролись за выживание во враждебном окружении кислоты и других серных соединений.
И тут Болан услышал сквозь шлем жесткое дыхание. Он быстро повернулся. У скрытого личного входа стоял Яамазаки, одетый в защитный костюм и шлем, и наблюдал за кипящим разрушением дела всей его жизни.
— Ты глупец! Ты не сможешь разрушить идею! — Его голос отдавался эхом в шлеме Болана. — Я усовершенствовал эти виды. Ты не сможешь уничтожить мое изобретение.
— Нет. Не ты усовершенствовал их. Это работа Нарамото.
— Это неправда.
— А теперь он не сможет раскрыть тебе эти секреты.
Болан поднял свой меч двумя руками над головой.
Повелитель «Красного солнца» не откажется от этого вызова... Хидео сделает так, чтобы эта дуэль была особенная. Не будет необходимости в глубоком выпаде. Не будет необходимости наносить смертельный удар. Простая царапина, единственный порез в ткани их защитных костюмов, будет означать смерть в агонии. Лаборатория наводнена самыми смертоносными бактериями, когда-либо известными миру.
Два воина стояли прямо друг против друга, одетые, как астронавты, готовящиеся высадиться на Луне, но в то же время у каждого из них был меч, выкованный вручную в прошлом веке.
Глаза Яамазаки светились сквозь стекло неумолимой ненавистью. «Даже сам Танага был бы загипнотизирован этими сверкающими глазами, — подумал Болан. — И Кума тоже. Они согнулись под волей Яамазаки. Они продали свои души, чтобы быть допущенными в его секретный круг».
— Ты жертвуешь собой бесцельно, — сказал Яамазаки. Тон его голоса был почти сердечным. — Ты один из нас, полковник.
Занятно.
— Аутсайдер...
Вполне убедительно.
— Изгнанник... но все же воин.
Познавательно.
— Самурай-скиталец.
Сочувствующе.
— Ты одеваешься так же, как и мы, думаешь, как мы, действуешь, как мы...
Теперь самонадеянно.
— Они дали тебе звание, но ты сам себе хозяин.
Справедливо.
— Ты несравненный по мастерству ниндзя.
Льстиво.
— Это твое место. Здесь!
Требовательно.
— Нет!.. — с трудом выкрикнул Болан такое простое слово.
Он слушал японца, почти завороженный его интонацией, этими глазами.
И теперь Яамазаки был почти рядом с ним.
Американец не видел, как двигался Яамазаки, — он может поклясться в этом. Казалось, тот скользил по полу. Болану удалось поднять свое оружие и отпарировать удар. Гипнотические чары разрушались, как только залязгала сталь и полетели искры.