— Эту комнату у нас называют «Отдел посылок», — сказал Порп, хихикнув. — Видите тюки? Это все рукописи, отвергнутые редакциями. Мы покупаем их на вес. Вам, наверное, попадалось наше объявление в литературных журналах? Мисс Кроуфорд все просматривает. Хлам идет в мусорную корзину, а то, что может нам пригодиться, она сортирует на три категории: рукописи, которые сойдут в том виде, как они есть; рукописи, которые придется сильно переработать, а то и целиком переписать; и такие, в которых интересна только тема.
— Вы мне вот что скажите мистер Порп, — перебил его Халлес. — Если мне поручат написать статью или рассказ за какого-то писателя — как я смогу подделаться под его манеру?
— Ну на этот счет можете не беспокоиться. У нас дело поставлено серьезно. Смотрите, вот ящик. На каждого писателя — из тех, кого мы обслуживаем, — заведена отдельная папка. Тут его анализ стиля, указаны его любимые словечки, обороты, приемы и приводятся образцы. У нас, как видите, все предусмотрено — с маху ничего не делается.
Постучав, они вошли в другую комнату, тесную и полную табачного дыма. Сидевший за столом высокий мужчина с кустистыми бровями и копной седеющих волос поднял глаза и широко улыбнулся.
— Ага, новый «негр»! — загудел он густым басом.
— Ай-ай-ай, мистер Уэлтон! — проквакал Порп. — Как вы выражаетесь!
— Не хорохорьтесь. Порп. Здравствуйте, мистер...
— Халлес, — подсказал Порп. — Знакомьтесь, мистер Халлес, — это мистер Уэлтон, наш редактор.
— Добро пожаловать в наш литературный бордель! — прогремел Уэлтон и повернулся к Порпу. — Эй, Порп, приведите себя в порядок. Манишка у вас вся вылезла наружу.
Пальцы Порпа с нервной торопливостью нащупали вырез жилета и поправили накладную манишку.
Уэлтон захохотал.
— Знаете, мистер Халлес, Порп еще в девятнадцатом году закупил по дешевке несколько сот рубашек хаки — из старого армейского запаса — и с тех пор носит только их, и будет носить до самой смерти, и в гроб его положат в такой рубашке. А так как неудобно администратору крупного предприятия ходить в столь неподходящем белье, то он прикрывает свои грех этой элегантной манишкой и приставными манжетами.
— Послушайте, мистер Уэлтон! — огрызнулся Порп. — Я не позволю так издеваться над собой при подчиненных! Мы с вами люди одного ранга!
— Служебного — да, не спорю, — еще громче прогудел Уэлтон. — Ладно, Халлес, зайдите ко мне после того, как этот хорек прогоняет вас по всему дому.
— Мистер Уэлтон, вы ведете себя неприлично!
— Смотрите-ка, Порп, у вас течет из носа, утрите его манишкой. Носовой платок у вас, наверное, такой грязный, что неудобно вытаскивать его при подчиненных.
Он подмигнул Халлесу.
— Мистер Уэлтон, это становится невыносимым! Я вынужден буду жаловаться мистеру Гарстенгу.
— Что ж, ябедничайте, если вам угодно, сплетник вы несчастный! Так значит приходите позже Халлес, потолкуем. А если Порп увяжется за вами, посадите его на цепь в уборной.
Они вышли. Порп все время нервно поднимал плечи, как бы желая восстановить этим свое оскорбленное достоинство.
— Мистер Уэлтон — крайне недисциплинированный субъект и в своих шуточках не знает меры, — обиженно процедил он. — Мистер Гарстенг терпит его только потому, что он превосходный редактор. Он редактирует всю нашу продукцию. Знаете, он в свое время занимал прекрасные должности в редакциях на Флит-стрит, но отовсюду его увольняли — слишком уж строптивый и неуравновешенный господин! Он способен из-за какой-нибудь пустой прихоти в любое время бросить работу и уйти. И никогда не делает так, как ему велят. Больше его ни в одной газете и на порог не пустят... Ну, вот и мой кабинет!
Они вошли.
— Присядьте. Я сейчас...
Пока Порп, подойдя к столу, рылся в бумагах, Халлес рассматривал висевшую на стене диаграмму. На ней было изображено что-то вроде родословного древа, у которого каждая ветвь отходила вниз от своего непосредственного родителя.
На самом верху, в качестве главы рода, красовался «Директор» (Д), от него ответвлялся «Управляющий делами» (У). Этот «У» давал от себя четыре отпрыска: «Контролера-распорядителя» (К), «Редактора» (Р), «Заведующего хозяйством» (З.Х.) и «Экономку» (Э). От «Экономки» (Э) и «Заведующего хозяйством» (З.Х.) отходили вниз соответствующие ветви: от нее — вся домашняя прислуга, от него — обслуживающий имение персонал. От кровосмесительного брака «Контролера» (К) и «Редактора» (Р) произошел целый выводок писателей (П) и, кроме того, предприимчивый «Контролер» (К) имел еще на стороне незаконную семью секретарей (С).