— По-дру-ги? Так вы хотите сказать, что эти женщины вовсе не писательницы?
— Ну, разумеется, не писательницы, — подтвердил лорд Клигнанкорт. — Нашим писателям здесь разрешается раз в месяц приглашать своих подруг на ночь. Вы попали сюда именно в такой «вечер с дамами», как у нас это называется.
Гарстенг застонал.
— Позор! — объявила миссис Купферстечер. — Я сгораю от стыда, что нахожусь в таком... таком... Ох, нет, не могу выговорить вслух это слово!
— А вы скажите по буквам! — прогудел насмешливый голос.
Все оглянулись на Уэлтона, который в эту минуту появился в комнате. Грянул дружный смех.
— Ничего нет смешного, мистер Уэлтон! — укоризненно сказал Купферстечер. — Моя жена совершенно права: ваша колония не лучше борделя!
— Нет, гораздо лучше, смею вас уверить, — весело возразил Уэлтон. — Ни в одном борделе я не встречал такого комфорта. Кровати здесь удобные, девушки высший сорт. И никаких расходов!
— Уобеш! — воскликнула миссис Купферстечер. — Веди меня в нашу комнату! Я оденусь и сейчас же уеду. Я ни минуты больше не могу оставаться в этом гнезде порока. Я чувствую себя загрязненной.
Купферстечер взял ее под руку. У двери он обернулся к Гарстенгу.
— Вы, конечно, понимаете, Гарстенг, что после этих ужасных разоблачений мое предложение отпадает. Наш комитет не может иметь дела с такой безнравственной организацией. Он ведь существует для того, чтобы вселить здоровый дух в тело разложившейся Европы.
Гарстенг безнадежно опустил голову. Чета Купферстечер вышла из комнаты.
Тут только заговорила мисс Каспидор.
— Что же, лорд Клигнанкорт, теперь, пожалуй, и мне пора. Право, мне очень жаль, что наше знакомство не состоялось при более благоприятных условиях.
— Я также весьма об этом сожалею, — сказал лорд Клигнанкорт с учтивым поклоном.
— И, если вы мне позволите воспользоваться на несколько минут вашей комнатой, чтобы я могла одеться, я уеду с мистером и миссис Купферстечер.
Лорд Клигнанкорт вторично поклонился.
— Ну, дети мои, пойдемте отсюда, — сказал Уэлтон и, растопырив руки, оттеснил всех в коридор. — Сеанс окончен. По комнатам!
Лорд Клигнанкорт, сделав Гарстенгу знак идти за ним, прошел к себе в кабинет.
— Скажите, о каком это предложении упоминал ваш американский друг?
Гарстенг даже зубами скрипнул. Глаза его сверкали.
— Американец хотел выхлопотать нам субсидию от их комитета. Изрядный куш! Надо же было вам вернуться, никого не предупредив, и все испортить! Вы даже насчет девушек нашли нужным сказать!
Клигнанкорт рассмеялся.
— Ну и вид у вас, Гарстенг! Можно подумать, что вы сильно выпили. Субсидия? На что? Неужели же... Нет, только сумасшедшему придет в голову, что можно так просто получить от них субсидию на литературную колонию!
Гарстенг спросил угрюмо: — А почему бы и нет?
— Да потому, что они стали бы во все нос совать и доискались бы правды! Неужели вы думали, что они дадут деньги и предоставят вам тратить их? Ей-богу, Гарстенг, вы просто осел! И потом — что это была за идея выдавать этих девок за писательниц? Вы бы хоть о том подумали, что их здесь не будет, когда опять приедет кто-нибудь из американских благодетелей!
Клигнанкорт приложил ладонь ко лбу и заходил взад и вперед, призывая на помощь всю свою выдержку.
— Впрочем, сейчас все это уже не имеет значения, — сказал он наконец. — Предприятие наше ликвидируется.
Гарстенг так и ахнул.
— То есть как ликвидируется?
— Я продал поместье.
— Продали? Поместье?..
— Да. Сегодня оформил сделку... или, вернее сказать, вчера. Продаю дом, земли, все. Здесь будут строить завод бомбардировщиков. И могу вас порадовать: покупатель — американская фирма «Миролюбивая авиакомпания».
У Гарстенга потемнело в глазах, и он сел в кресло.
— А как скоро все это начнется? — спросил он слабым голосом.
— Немедленно.
— Но что же будет с нашим делом?
— Э, разве вам не ясно, что оно уже все равно погибло? После этого скандала с двумя книгами мы продолжать его не можем. Мне сделали выгодное предложение, очень выгодное, и я его принял. Вам всем придется уехать отсюда сразу же, на этой неделе. Вы знаете американцев — они хотят начать строительство не откладывая.
Гарстенг с трудом встал и вышел из кабинета.
XIV
Халлес стоял на террасе Клигнанкорт-холла. Пальто висело у него на руке, чемодан стоял у ног. Он смотрел на парк.
Целая армия американских рабочих с бульдозерами и другими машинами уже начала расчищать территорию будущего большего завода. Рубили деревья, взрывали корни и пни, засыпали пруд, сносили павильон, выравнивали все холмики, которыми два века тому назад украсил здешний парк знаменитый Браун, мастер на все руки. Парк уже принимал вид освобожденной территории.