«Мы должны, — говорилось в нем, — поддержать выступающие против Кастро силы как в эмиграции, так и на самой Кубе, поскольку они вселяют надежду на свержение Кастро. До сих пор эти борцы за свободу, по существу, не получали поддержки от нашего правительства».
В книге «Шесть кризисов», написанной полтора года спустя, Никсон заявляет, что, ознакомившись с этим заявлением Кеннеди, он «вышел из себя». Никсон утверждает, что «тайное обучение кубинских эмигрантов было начато Центральным разведывательным управлением в значительной степени благодаря моим настояниям» и что «политику, предусматривающую такое обучение, правительство приняло в результате моей прямой поддержки». Кеннеди же, по мнению Никсона, пытался присвоить то, что вице-президент считал своим детищем.
Никсон пишет, что он поручил министру внутренних дел Фреду Ситону (его советнику во время предвыборной кампании) немедленно позвонить в Белый дом и узнать, информировал ли Даллес Кеннеди о том, что Центральное разведывательное управление уже несколько месяцев не только помогает кубинским эмигрантам, но и обучает их перед вторжением на Кубу.
Ситон через полчаса доложил, что Кеннеди был информирован об этой операции ЦРУ.
Таким образом, утверждает далее Никсон, Кеннеди предлагал политику, которую уже проводило (правда, втайне) американское правительство, о чем он был осведомлен.
«Я решил, — заявил Никсон, — что должен любой ценой обеспечить сохранение тайны этой операции и избегать даже малейших намеков на то, что правительство Соединенных Штатов оказывает помощь мятежникам как на Кубе, так и вне ее. Больше того, мне следовало пойти на другую крайность: критиковать предложение Кеннеди о предоставлении этой помощи как неправильное, безответственное и нарушающее наши договорные обязательства».
На следующий вечер, во время четвертого совместного с Кеннеди выступления по телевидению Никсон критиковал его предложение как «опасное и безответственное». Он сказал, что реализация этого предложения привела бы к нарушению сразу пяти договоров между Соединенными Штатами и Латинской Америкой, а также Устава Организации Объединенных Наций.
22 октября, выступая в Аллентауне, Никсон заявил:
«Кеннеди предлагает, чтобы правительство США поддержало революцию на Кубе. Я утверждаю, что это самое потрясающее и безответственное предложение, которое когда-либо в истории нашей страны выдвигал кандидат на пост президента… Он выступает с фантастической рекомендацией правительству США оказывать прямую помощь выступающим против Кастро силам как на Кубе, так и вне ее.
Вы понимаете, что это будет означать? Мы грубо нарушим пять договоров со странами Америки, включая Боготское соглашение 1948 года. Мы нарушим также наши торжественные обязательства перед Организацией Объединенных Наций.»
Обеспокоенный критикой Никсона, Кеннеди по рекомендации своих советников послал ему в конце октября телеграмму, в которой утверждал, что никогда не предлагал ранее и не предлагает сейчас вторжения на Кубу в нарушение договорных обязательств. В процессе предвыборной кампании он больше ни разу не упоминал о помощи кубинским эмигрантам.
В марте 1962 года, после появления книги Никсона, где утверждалось, что Кеннеди был своевременно информирован о планах интервенции на Плайя-Хирон и умышленно поставил под угрозу тайну ее подготовки, Белый дом немедленно выступил с опровержением, правильность которого засвидетельствовал Аллен Даллес.
Секретарь Белого дома по вопросам печати Пьер Сэлинджер заявил, что до своего избрания президентом в 1960 году Кеннеди «не знал ни о том, что происходит обучение эмигрантов, ни о том, что существуют какие-то планы вторжения на Кубу». По словам Сэлинджера, Кеннеди впервые узнал об операции против Кубы 18 ноября 1960 года, то есть через десять дней после выборов, когда с согласия Эйзенхауэра его информировали Даллес и Биссел.
Сейчас есть основания предполагать, что Кеннеди и не хотел, чтобы в ходе предвыборной кампании его информировали об оперативных делах (вроде подготовки вторжения на Кубу), именно из-за нежелания ограничивать себе свободу действий.
Кроме того, спор Никсона с Кеннеди и Даллесом — кому и что было сообщено — не имеет, в сущности, особого значения. Независимо от того, что именно узнал Кеннеди из бесед с руководителями Центрального разведывательного управления, он и его советники знали о готовящемся вторжении из других источников.