— Наверное, — согласился Кальдер.
Полет из Элстри обратно в Лэнгторп прошел без осложнений. Энн была права — случай с «Яком» стал для Алекса посерьезнее падения с велосипеда, и он с удовольствием отметил, что не боится снова садиться в кабину самолета. Слой облаков над Хартфордширом на высоте две тысячи футов развеялся к северу, и авиадиспетчер с южным американским акцентом провел его по синему небу над авиабазами «Лейкенхит» и «Милден-холл». Он снизился до полутора тысяч футов над Тетфордским лесом и примерно через час после вылета из Элстри заметил знакомый зеленый островок, который и был его аэродромом: с тополями справа, деревенской церквушкой на холме слева и мерцающим Северным морем впереди. Кальдер зашел на разворот на безопасном расстоянии от Джерри и чудаковатым учеником, летевшими на «пайпер-уорриор», и мягко приземлился на травяное покрытие взлетно-посадочной полосы.
У летной школы его ждала Ким — от порывов ветра ее волосы то и дело падали на лицо. От нетерпения она постоянно переминалась с ноги на ногу. Они прошли в крошечный кабинет Кальдера и закрыли за собой дверь. Ким села на стул перед его столом.
— Значит, это все-таки не было случайностью? — спросил Кальдер.
— Никаких сомнений, — подтвердила Ким. — Они нашли куски взрывного устройства.
— И судя по всему, они понятия не имеют, кто мог это сделать?
— Никакого. Тебе удалось что-нибудь узнать от Бентона?
— Совсем немного, — ответил он.
Выслушав его рассказ о завтраке в «Клэриджиз», она была явно разочарована.
— Ты веришь, что все дело было только в этом?
— Не знаю. Тарек тоже не знает. Похоже, Бентон говорил правду. Но мой цинизм подсказывает, что ложь — его хлеб. Хотя нет сомнений, что «Зейл ньюс» тогда была на грани разорения, а это вполне могло повергнуть Марту в шок.
— Да, но разве поэтому она просила бы свою мать отправиться в Нью-Йорк, если ее убьют? И почему эта информация должна была ее испугать? А она была испугана. Чего стоят одни слова «если со мной что-нибудь случится». Наверняка там что-то другое. Иначе и быть не может!
Кальдер кивнул:
— Ты права. Думаю, что нам известна только часть всего. Возможно, остальное — в дневнике.
— Или Бентон Дэвис лжет?
— Не исключено. Но одно я знаю совершенно точно — больше от него мы ничего не узнаем. Заставить его говорить может только полиция.
— Как раз об этом я и хотела с тобой поговорить. Полицейские собираются с тобой встретиться — я это точно знаю. Они спрашивали, где ты, и я сказала, что ты возвращаешься после обеда. Они могут появиться в любую минуту.
— Отлично! Я с удовольствием с ними побеседую.
Ким опустила глаза.
— Видишь ли…
— Ким? — подозрительно взглянул на нее Кальдер. — Ты же не думаешь, что я не должен рассказывать им о встрече с Бентоном?
— Ну… Мне бы этого не хотелось. Во всяком случае, если тебя прямо не спросят. А если все-таки придется, то не надо это как-то увязывать с взрывом самолета.
— Но ты сама говорила…
— Я знаю, что я говорила, но у меня нет уверенности, — пояснила Ким. Теперь она смотрела Кальдеру прямо в глаза. — Дело в том, что мы с Тоддом много это обсуждали до аварии. Он совершенно определенно не хотел посвящать полицию в семейные дела. Поэтому мы и приехали к тебе.
— Да, но теперь ситуация изменилась, разве не так? Его чуть не убили!
— Я не говорю, что мы не должны помочь полиции выяснить, кто подложил бомбу — конечно, должны! Но я не думаю, что нам следует толкать их на расспросы относительно смерти Марты.
— Но мы не можем это скрывать! — возразил Кальдер. — Думаю, что это даже противозаконно! Сокрытие информации с целью помешать отправлению правосудия или что-то в этом роде.
— Пожалуйста! — умоляюще произнесла Ким, подкрепляя свои слова выразительным взглядом. — Если бы речь шла только обо мне, я бы с радостью рассказала все без утайки. Но я знаю, что Тодд не хотел бы впутывать в это дело «Зейл ньюс». А теперь, когда он лежит в коме, я просто не могу поступить против его желания!
— И что мы будем делать? — спросил Кальдер. — Самоустранимся и позволим полиции работать вслепую, скрыть наиболее вероятный мотив преступления?
— Мы не станем самоустраняться. Мы выясним все, что известно Бентону, что такое «Лагербонд», зачем Марта поехала в этот заповедник, кого она боялась, и затем узнаем, кто убил ее и почему. И тогда мы все расскажем полиции.
— Мы?
— Да, мы с тобой. Ладно, главным образом ты! Пожалуйста, Алекс!
Кальдер вернулся на место и задумался. Но потом все равно покачал головой:
— Извини, но нам придется сообщить им, что Тодд задавал неудобные вопросы о смерти Марты. И мне придется упомянуть о письме и встрече с Бентоном.
Щеки Ким покрылись легким румянцем.
— Господи, Алекс…
Он поднял руку, останавливая ее:
— Подожди. Мы сообщим только голый минимум. Мы не будем посвящать их в ваши с Тоддом подозрения. Пусть они займутся Корнелиусом или кем угодно. Кто знает? Может, им удастся найти парня, который подложил бомбу, и не исключено, что это не имеет ничего общего с нашим делом. Есть вариант, что у Тодда были враги, о которых мы не знаем…
— Но это немыслимо!
— Мы не знаем и не можем быть уверены. Тем временем я помогу тебе выяснить, что произошло с Мартой. И если мы узнаем, что это напрямую связано с минированием «Яка», то расскажем полиции. Согласна?
Ким улыбнулась:
— Согласна. — Неожиданно для Кальдера она обежала стол и поцеловала его в щеку. — Ну вот! — добавила она, глядя в окно. По дорожке к входу в здание летной школы шли мужчина и женщина. — Это они!
Через две минуты Ким уже была на пути в больницу, а Кальдер разговаривал с двумя детективами. Женщина была хрупкой, с бледным лицом и короткими рыжими волосами. Мужчина, напротив, — плотным и круглолицым, немного моложе, а светлые волосы подстрижены ежиком. Женщина представилась как детектив-инспектор Бэнкс, а мужчина — детектив-констебль Уордл.
Они задали Алексу множество вопросов, на которые он подробно ответил. Ему пришлось несколько раз описать, как он предложил Тодду прогулку на «Яке», и все, что случилось в день аварии. Полиция уже осмотрела место, где находилась стоянка «Яка», расспросила радиооператора Энджи о мужчине, которого накануне вечером та видела на тропинке рядом с аэродромом. Кальдер упомянул, что Тодд пытался выяснить обстоятельства смерти своей матери и обратился к нему с просьбой встретиться с Бентоном.
Это тут же вызвало живейший интерес и много новых вопросов, отвечая на которые Кальдер рассказал о последнем письме Марты родителям. Вопросы в основном задавала детектив-инспектор Бэнкс, при этом внимательно следя за выражением лица Кальдера. Он был рад, что решил не обманывать.
— Как по-вашему, почему миссис ван Зейл ничего нам об этом не рассказала? — спросила она.
— Мы как раз с ней говорили об этом, — ответил Кальдер. — Она считала, что это не имеет никакого отношения к случившемуся.
— А если серьезно, мистер Кальдер?
— Ван Зейлы очень дорожат своей частной жизнью, и ее первой реакцией было избежать вторжения в их семейные дела, — пояснил он. — Я поговорил с ней об этом и уверен, что она расскажет вам все, что вы захотите узнать. Это письмо у нее, и я не сомневаюсь, что она его вам покажет.
— Я тоже в этом не сомневаюсь. Сейчас она поехала в больницу?
— Насколько я знаю, да.
Детективы собрались уходить.
— А вам известно, что именно привело бомбу в действие? — спросил Кальдер.
— Были найдены фрагменты взрывного устройства, очень похожие на части высотомера.
— Высотомера? — задумался Кальдер. — Понятно. Он привел в действие взрыватель, когда самолет набрал определенную высоту?
— Именно. Вы рассказывали тем, кто занимался расследованием аварии, что во время взрыва самолет набирал высоту?
— Да.
— По их словам, если бы вы летели на другом легком самолете, то взрыв оторвал бы двигатель от фюзеляжа. У вашего «Яка» — большой прочный двигатель, который после взрыва еще продолжал работать. Вам невероятно повезло, мистер Кальдер.