— Но она была и моей матерью! — возразила Кэролайн. — И я тоже хочу знать, что же произошло на самом деле.
— Интересно, где сейчас этот дневник, — вслух подумала Ким.
— В «Хондехуке» его не было, — заверил Корнелиус. — Я в этом уверен.
— А не могли его найти в заповеднике, где она погибла? — высказал предположение Кальдер.
— Если и нашли, то мне об этом ничего не известно.
— Но если полиция его все-таки нашла, она вовсе не обязательно сообщила бы вам об этом, — не сдавался Кальдер.
— Должна была.
— Если, конечно, не хотела что-нибудь скрыть, — заметила Ким.
— И тогда у нас тем более нет никакой возможности узнать правду сейчас, — подвел черту Корнелиус.
— А я все-таки попытаюсь, — заявила Ким. — Ради Тодда и ради себя самой. И Алекс мне в этом поможет.
Корнелиус пристально посмотрел на Кальдера, потом перевел взгляд на Ким.
— Я сказал, что это все впустую. Оставьте это! Я ясно выразился?
Ким взглянула на Кальдера.
— Более чем, — сказала она примирительным тоном и с мягкой улыбкой. — Эдвин, ты не мог бы налить мне еще воды?
Кальдер вел свою «мазерати» по темным дорогам Норфолка обратно в Ханхем-Стейт.
— Ты мастерски раскрутила Корнелиуса, — похвалил он.
— Он и сам хотел выговориться. Во всяком случае, объяснить, почему уехал из Южной Африки.
— Но во всем, что касается смерти Марты, он непоколебим. Будто намеренно не хочет знать, что с ней произошло.
— Не буди лиха… — ответила Ким. — Но так не получится. Каким бы могущественным человеком он ни был, он все равно не имеет права решать, что Тодд должен, а чего не должен знать о своей матери. Или Кэролайн, если уж на то пошло.
— Мне она понравилась, — признался Кальдер.
— Да. Она хорошая женщина и очень похожа на Тодда, но не так зациклена на себе. — Она бросила на Кальдера быстрый взгляд. — Извини, я не должна была так говорить. Мне очень стыдно.
Какое-то время они ехали в неловком молчании.
— Как ты думаешь, Корнелиус говорил искренне? — спросил Кальдер.
— Ты имеешь в виду, не утаивал ли что-нибудь?
— Именно.
Ким немного подумала.
— Не знаю. Это как раз и бесит. Совершенно очевидно, что, вспоминая об этом периоде, он испытывает настоящую боль, и здесь он искренен. Но я не верю, что он рассказал нам все о причинах, во всяком случае, обо всех. Ты ведь поможешь мне, правда, Алекс? Выяснишь, что происходит и что он скрывает.
— Можешь не сомневаться, — заверил Кальдер. — Мне не нравятся люди, разрушающие такие чудесные старые самолеты, как «Як». Особенно когда я сижу за штурвалом.
Когда они добрались до коттеджа Кальдера, Ким сразу ушла спать. Эмоциональное напряжение, в котором она находилась последние дни, окончательно измотало ее. Кальдер за ужином пил совсем мало, так как ему еще предстояло вести машину домой, но теперь он налил крепкого солодового виски из графина, подаренного отцом в день совершеннолетия, сел в кресло и включил для фона музыку, заранее приглушив громкость. Том Уэйтс как раз подошел под настроение.
Он размышлял над просьбой Ким помочь ей. Их с Тоддом действительно чуть не убили, но именно поэтому самым разумным для него было бы вести себя тихо, показывая всем, что он ни для кого не представляет угрозы. Он не сомневался, что именно так посоветует поступить сестра. Но отступать было не в его характере. В смерти Марты ван Зейл было слишком много странного. Тодд и Ким, ни перед чем не останавливаясь, задавали трудные вопросы, и им нужна была его помощь, особенно сейчас. И будет неправильно проявить трусость и уйти в сторону. Кроме того, он не сомневался, что может за себя постоять.
Ким его восхищала. Те качества, которые он так ценил в ней в студенческие годы, теперь обрели зрелость. Она не уступила Корнелиусу и удивительно ловко его разговорила, хотя на душе у нее сейчас очень тяжело. Она не отступит и доведет до конца начатое мужем. Ким, без сомнения, очень любит Тодда, хотя в машине у нее и вырвалась эта фраза насчет его зацикленности на себе. Ей явно не нравилось играть при нем роль второй скрипки в каком-то захудалом городке Нью-Гемпшира. Но выглядела она отлично: ее худощавость уступила место соблазнительным формам женщины в самом расцвете лет. И эта улыбка! Он всегда считал, что своей необыкновенной улыбкой, заставлявшей человека чувствовать себя единственным и неповторимым, она одаривала всех без исключения, но теперь ему казалось, что она приберегает ее конкретно для него. Ее новая улыбка — та, которой она улыбалась ван Зейлам — была по-прежнему дружелюбной, но не такой открытой и более сдержанной. Для нее Кальдер представлял собой надежное прошлое в ненадежном настоящем. Не вызывало сомнений, что она ему доверяла и нуждалась в нем. Это ему нравилось.
Он вспомнил тот вечер много лет назад, когда проник на вечеринку в колледже, карабкаясь по стенам домов и перепрыгивая с крыши на крышу. Наблюдая за ним, Ким ужасно переживала, и на ее лице была написана неподдельная тревога, что очень не понравилось парню, с которым она пришла и который оплатил их входные билеты. Уже совсем поздно ночью, когда вечеринка закончилась и этот парень, имени которого Кальдер не помнил, уехал к себе, они с Ким решили вернуться в Грантчестер пешком вдоль реки. Наступало утро, было очень тихо, по гладкой поверхности воды неспешно скользили лебеди, а на полях лежал густой туман. Ким в простом зеленом платье выглядела просто потрясающе. Было очень прохладно, и Кальдер накинул ей на плечи свой смокинг, купленный им на той же неделе в магазине «Оксфам»,[24] а сам, оставшись в одной рубашке, дрожал от холода. Они были навеселе, и оба чувствовали усталость. Утренний воздух, казалось, был пропитан какой-то магией, висевшей в легкой полупрозрачной дымке.
Кальдеру хотелось поцеловать ее. Наконец-то Ким оказалась одна, без эскорта: парень, пригласивший ее на вечеринку, на самом деле ей не нравился. Алексу ужасно хотелось поцеловать ее, но он не решился: испугался, что она его оттолкнет. А может, наоборот, что не оттолкнет, и он превратится в одного из тех ухажеров, которые сегодня есть, а завтра нет.
Он ее не поцеловал, и они остались друзьями. Но после он не раз задумывался о том, что могло бы произойти.
Кальдер взглянул на потолок: она спала в спальне прямо над тем местом, где он сидел. Он со стыдом прогнал мысль, которая невольно пришла ему в голову. Господи, у нее же муж лежит в коме! Он залпом выпил виски.
Его мысли перешли к Сэнди. Они познакомились в прошлом году. Она была близкой подругой Дженнифер Тан и помогала ему выяснить, кто ее убил. Они быстро почувствовали взаимное притяжение. Сэнди, высокая, худощавая, с короткими светлыми волосами и маленькими веснушками на кончике носа, работала на крупную американскую юридическую фирму. В Англии она проходила стажировку в Лондонском отделении. После ее возвращения в Нью-Йорк они с Кальдером старались поддерживать связь. Им обоим было на редкость хорошо в компании друг друга. В сентябре прошлого года они провели потрясающую неделю в Тоскани, где остановились в маленьком городке и много путешествовали по окрестным холмам, забредая в крошечные деревушки и чувствуя себя совершенно свободными. Они постоянно разговаривали обо всем и ни о чем, и время летело незаметно. Потом Кальдер летал в Нью-Йорк, чтобы провести с ней выходные, но она всегда оказывалась очень занята по работе: срочные задания, напряженный график, необходимость подготовить документы для клиента к понедельнику. Она тоже приезжала на выходные в Норфолк. Однако планам провести вместе Рождество сбыться не удалось: ей полагалось только две недели отпуска в год, а большинство ее коллег не брали даже их. Для Кальдера выкроить выходные тоже представляло большую трудность: эти дни в летной школе были самыми напряженными и нужны были все инструкторы. Ему удалось выбраться в Нью-Йорк на три дня только в апреле, и та поездка оказалась настоящим разочарованием. У их отношений не было будущего.
24
Благотворительная организация «Оксфордский комитет помощи голодающим», имеет сеть магазинов по всему миру.