Может, ему стоит попытаться их наладить? Оставить аэродром на несколько месяцев и переехать в Америку? Может, даже немного поработать на Уолл-стрит?
Но для таких решительных действий он еще был не готов. Будучи рисковым по натуре, Кальдер тем не менее не хотел подвергать себя такому эмоциональному риску.
Он налил себе еще виски.
С Сэнди ничего не вышло.
Спиртное начало действовать. Чувствуя небольшое головокружение, Алекс снова взглянул на потолок.
Было всего десять часов утра понедельника, а рабочая неделя Бентона Дэвиса уже успела начаться с неприятностей. Он провел целый час на совещании с руководителем кадрового управления Линдой Стаббс и Джеком Гроутом из финансового управления головного офиса в Нью-Йорке. Целью совещания было распределение средств на повышение квалификации между разными отделами. Как руководитель Лондонского отделения Дэвис формально имел право распределить их по своему усмотрению, но в действительности все было не так просто, поскольку реальной властью он не обладал. Ему необходимо было найти компромисс между разными примадоннами, возглавлявшими лондонские подразделения, за которыми стояли свои покровители в Нью-Йорке. А ему хотелось поскорее заняться сделкой с «Таймс» — настоящим делом с настоящими гонорарами.
Когда наконец оба служащих покинули кабинет Дэвиса, вошла его личный секретарь Стелла.
— К вам пришли два человека и просят о встрече. Они из полиции. Из Управления уголовных расследований Норфолка. — Обычно Стелла была невозмутимой, но этот визит явно вызвал ее любопытство — ее брови были подняты в немом вопросе.
Бентон не собирался ей ничего рассказывать.
— Ты говоришь — из Норфолка? Где они?
— Внизу, в вестибюле. Они приехали пятнадцать минут назад, но я сказала, что у вас совещание. Они ответили, что подождут.
Бентон нахмурился:
— Дай мне десять минут, а потом пусть заходят.
— Хорошо. — Стелла направилась к двери, но у самого порога остановилась. — Да, и еще, звонил некий мистер Молман.
— Молман? — переспросил Бентон. — Я его знаю? Где-то я уже слышал это имя.
— У него южноафриканский акцент. И очень сильный. Он просил передать, что очень расстроился, узнав о случившемся с Тоддом ван Зейлом. Еще он сказал, что перезванивать не нужно, и не оставил номера телефона. — Она замолчала, испуганно глядя на Бентона. — С вами все в порядке? Вы будто призрак увидели!
Не отвечая, он смотрел на секретаря с застывшим выражением шока и ужаса на лице.
— Хорошо, — заторопилась Стелла, — я, хм, я попрошу полицейских подождать еще несколько минут. — Она быстро вышла, плотно закрыв за собой дверь.
В двух милях к востоку от Сити, на этаже руководства здания «Гералд» на набережной Мадейра, Эдвин внимательно слушал седовласого и чрезвычайно подвижного журналиста по имени Джефф Халл. Джефф был южноафриканцем, раньше он работал в «Кейп дейли мейл» и быстро сообразил, что с сыном владельца надо дружить. Их отношения значительно укрепились, когда Джеффу удалось раскопать потрясающую информацию о владельце «Гералд» лорде Скоттоне и некоторые детали посещения им общественного туалета на Пиккадилли, что помогло убедить Скоттона продать газету «Зейл ньюс», а не Ивлину Гиллу. Джефф считал себя опытным журналистом, занимающимся расследованиями, но в глазах коллег и даже своего редактора он выглядел беспринципным охотником до сенсаций. Но что бы о нем ни думали, Джефф был неприкасаемым. Он действительно обладал способностью регулярно выдавать сенсационные статьи, некоторые из них «Гералд» даже публиковал.
— Ты быстро управился, — сказал Эдвин. — Нашел что-нибудь?
Джефф протянул ему лист бумаги и принялся грызть ноготь большого пальца, пока Эдвин читал.
— Ты действительно считаешь, что этого будет достаточно? — В голосе Эдвина звучало сомнение.
— Еще бы! — отозвался Джефф.
— Позволь мне сформулировать все для ясности. Брат начальника полиции был арестован за скачивание из Интернета детской порнографии, но обвинений против него никаких выдвинуто не было, так?
— Да, — ухмыляясь, подтвердил Джефф.
— Сам начальник скачивал порнографию?
— Нет.
— Мы знаем, когда он виделся с братом последний раз?
— Нет.
— Так что?
— У нас есть заголовок со словами «полицейский» и «педофил». Это вызовет неподдельный интерес как у обычных читателей, так и у полицейских норфолкского округа. Начнутся вопросы, не надавил ли начальник на своих подчиненных, чтобы снять обвинения.
— А мы можем доказать, что надавил?
Джефф снова ухмыльнулся:
— А он может доказать обратное? А если надавил, то почему? Он что, сам член кружка педофилов? Он работал в столичном отряде полиции нравов двадцать лет назад — я могу покопаться и там. И еще у меня есть знакомый, который состоит на учете как педофил. Я попрошу его подать заявки на все вакансии в Норфолке, имеющие отношение к детям. Кто-нибудь обязательно его наймет. А потом разразится огромный скандал. Но главное — и это действительно так — наш начальник будет знать, что мы под него копаем. И если ему есть что скрывать — а скрывать есть что всем без исключения, — он захочет, чтобы мы от него отстали.
— Я вообще-то рассчитывал на нечто более существенное.
— Поверь, сегодня полицейские боятся скандала с педофилией больше всего на свете. Я позвоню ему сегодня вечером и попрошу подтвердить, что ему известно об аресте брата за скачивание порнографии, а также задам пару невинных вопросов о службе в полиции нравов. И больше ничего не требуется. Никаких деталей, никакого давления, никакой необходимости что-нибудь печатать. Просто надо дать ему понять, с кем он имеет дело. От него требуется всего лишь понимание и мягкосердечие, верно?
— Верно. — Эдвин поразмыслил над этим предложением. В словах Джеффа было много разумного. Завуалированная угроза зачастую действовала намного эффективнее прямого шантажа. — Хорошо, так и сделай.
12
28 июля 1988
Бедняжка Дорис! Сегодня около полудня ей позвонили. Чтобы ее разыскивали по телефону у нас дома, должны быть очень серьезные причины. Она говорила на языке коса и вдруг издала душераздирающий вопль. Крик был ужасным и особенно страшным, потому что обычно она была такой жизнерадостной. Она кричала и кричала. Я хотела как-то успокоить ее, но она не отдавала трубку и дослушала все до конца. А потом повесила ее и разрыдалась.
Ее единственного сына Тандо вместе с тремя другими мальчиками прошлой ночью убили неизвестные бандиты. В их хижину ворвались какие-то белые и застрелили их. Тандо жил в небольшом городке возле Порт-Элизабет — мне кажется, он работал там на автомобильном заводе. Ему было только семнадцать лет. Финнис тоже пришел из сада. Вдвоем старались успокоить Дорис, но она была безутешной. Это понятно — могу себе представить, в каком сама была бы состоянии, случись такое с Тоддом.
Никаких подробностей Дорис не знает. Конечно, ее сына назовут преступником, но я его хорошо знала. Как говорит Дорис, он был хорошим мальчиком.
Я велела Финнису взять машину и отвезти Дорис вечером в Порт-Элизабет.
30 июля
Что за день! Я пошла на похороны. Я подумала, а почему — нет? Мы с Дорис вместе уже восемнадцать лет, и Тандо родился вскоре после того, как она появилась в нашем доме. Кто, черт возьми, может запретить мне поддержать ее из-за цвета моей или ее кожи! Зан тоже хотела поехать, но раз дома не будет ни Дорис, ни меня, мне будет спокойнее, если она останется с Кэролайн. Я вылетела первым рейсом в Порт-Элизабет и взяла такси. Похороны проходили на футбольном стадионе на окраине городка Эйтенхаге — центра автомобильной промышленности в нескольких милях от Порт-Элизабет.
Город оцепил полицейский кордон: молодые люди в камуфляжной форме, размахивавшие оружием. Некоторые сидели на «хиппо»[25] — так они в шутку называют свои пугающего вида бронетранспортеры.