Самолет вошел в облачность, и Кальдер вернулся к газете, лежавшей у него на коленях. Он закончил чтение статьи об увеличении поставок российской нефти, которое повышало шансы на успех ставки на падение нефтяных цен, сделанной им впопыхах перед самым вылетом. После возвращения из Южной Африки он с переменным успехом делал крупные ставки, чтобы отвлечься от мыслей о Ким, Энн и Зан.
Он сунул газету в карман сиденья перед собой и вытащил из ручной клади папку с пачкой листов размера А4. Оригинал дневника Марты находился у южноафриканских властей в качестве вещественного доказательства, но Корнелиус передал ему ксерокопию. Ее почерк был легким, уверенным и разборчивым. Алекс погрузился в чтение.
Он испытывал странное чувство. Он так часто думал о ней, стараясь понять ее поступки и мысли спустя восемнадцать лет, и было просто удивительно читать ее слова, написанные по горячим следам, в настоящем времени. Он понял, что она ему нравилась. Она не заслуживала забвения в кругу своей семьи. Он был рад, что помог пролить свет на ее смерть.
28 августа
Мы в Купугани, и это потрясающее место! Филлис, подруга Либби, встретила нас очень хорошо, и Бентон ее совершенно не смутил. Она разместила нас в коттедже, расположенном отдельно от лагеря. Вчера вечером мы сидели на крыльце и видели леопарда, который невозмутимо шел вдоль русла, не обращая на нас внимания. А ночью нас разбудил дикий рык львов. Утром мы проспали отъезд на прогулку. Если так пойдет и дальше, сомневаюсь, что мы вообще выйдем из этого коттеджа!
Сейчас Бентон в душе. Я пишу эти строки и вижу его. Он просто божественен! С ним так чудесно! Но время летит удивительно быстро. У нас осталось всего двадцать четыре часа, а потом мы разойдемся и пойдем каждый своей дорогой.
Так приятно писать это в его присутствии, не боясь, что он сможет это прочесть. Наконец-то я могу хоть кому-нибудь доверять. Я еще не разговаривала с ним о Зан и «Лагербонде». Мне не хочется тратить время, которого осталось так мало, но придется.
Я стараюсь не думать обо всем этом, потому что сразу становится страшно. Зан улетела в Лондон, но ее ужасные друзья остались здесь. Она знает, что не может рассчитывать на мое молчание, но что она сделает? Что сделают ее друзья? Мой арест вызовет скандал: я гражданка США и жена Корнелиуса. Но меня могут просто убить.
Если они собираются меня убить, то это случится скоро. Они могут не знать, что сейчас я здесь, но когда я вернусь в «Хондехук», то стану легкой мишенью.
Что станет с моими детьми, если я умру? Кто позаботится о Кэролайн? Тодд уже вырос, но ему будет меня не хватать. Мысль о том, что я не увижу, как он превратится в настоящего мужчину, мне просто невыносима. Моя мама — сильная женщина, но отец может не выдержать.
Если моя жизнь закончится сейчас, то как я ее прожила? Я всегда чувствовала себя американкой, но моя жизнь, во всяком случае, взрослая жизнь, целиком связана с Южной Африкой — страной, которую я ненавижу и, наверное, так же сильно люблю.
О Южной Африке и о Корнелиусе.
Корнелиус. Он человек, который всегда был главным в моей жизни. Я любила его, уважала, восхищалась им, верила в него. Но если сейчас все закончится…
Он напуган не меньше меня. И мы оба поступили одинаково. Он нашел себе эту красивую блондинку, а я — прекрасного чернокожего мужчину. Но что для меня Бентон? Гораздо больше, чем красивое тело. Он мне нравится, он умен, начитан, но через десять лет мне будет пятьдесят четыре года, и глупо тешить себя надеждой, что мы все еще будем вместе.
Он бреется. И улыбнулся мне. Господи, надеюсь, он никогда этого не прочтет. Достаточно того, что я пишу в его присутствии.
Мне остается только одно — я должна увидеться с Корнелиусом, забрать Кэролайн и сесть на самолет в Америку до того, как эти мерзавцы до меня доберутся. Надо отправиться в Филадельфию и поговорить с ним обо всем. Если Южную Африку охватит пламя пожара, если его бизнес рухнет, то мы все равно будем друг у друга вместе с Тоддом и Кэролайн. После всего, что мы пережили, было бы неправильно умирать вдали друг от друга. Неправильно.
Да. Так я и сделаю. Я приняла решение. Но надо сказать об этом Бентону. Он уже заметил что-то на моем лице и спросил, в чем дело. Я сказала неправду — сказала, что все хорошо. Я все испорчу, но я должна сообщить ему о своем решении сегодня, не отклад…
Запись прервалась на середине страницы. Но в правом нижнем углу ксерокопии Кальдер заметил небольшую дугу из крошечных черных кружочков. Кровь. Последняя подпись Марты ван Зейл.