— Бедная женщина! — искренне огорчилась Ким. — Какая ужасная история! Вот негодяй!
— А если ему просто позвонить и попросить встретиться с нами? — поинтересовался Тодд.
Кальдер покачал головой:
— Даже если я позвоню, это ничего не изменит. А вы не можете рассказать о вашей истории полиции?
— Эта было нераскрытое убийство в Южной Африке в 80-е годы, — ответила Ким. — Тогда таких смертей были сотни. Даже тысячи.
— Мы были бы признательны за любую помощь, — сказал Тодд. — Я очень любил свою мать… Звучит глупо — все любят своих матерей, но, когда она умерла, я был в школе в Англии. Мы не виделись четыре месяца. Меня не было рядом, когда все произошло. Знаю, что это странно, но я чувствую себя отчасти виноватым. Я понятия не имею, почему она умерла. В то время было очевидно, что власти что-то скрывают. Но что? И почему? Не исключено, что в ее убийстве замешана южноафриканская тайная полиция или кто-то еще. Моя семья сделала все, чтобы похоронить прошлое, но это неправильно! Мы должны знать правду! Я должен знать правду!
Алекс взглянул на супругов: они не скрывали разочарования. Им пришлось проделать долгий путь, чтобы найти его. И ему было жалко Тодда. Мать Алекса умерла, когда ему было примерно столько же лет, сколько Тодду тогда. Она погибла в автомобильной катастрофе при лобовом столкновении с подвыпившим фермером, но Кальдер тоже чувствовал себя виноватым: в тот день она спешила забрать его из школы, потому что он опоздал на автобус. С тех пор он уже не мог жить по-прежнему. И если бы его мать убили, он бы тоже не успокоился, пока не докопался до правды. Ему очень хотелось помочь Тодду.
Но Бентон Дэвис? Человек, стоявший во главе всех интриг, которые он так ненавидел в «Блумфилд-Вайс». Нет, нет и еще раз нет! Он не мог себя заставить — не имело смысла даже пытаться.
— Мне очень жаль, — произнес он.
Подали еду, и через пару неловких минут беседа вновь оживилась. Тодд оказался приветливым и приятным в общении, судя по всему, не испорченным теми благами, которыми был окружен с рождения. Кальдер чувствовал, что этот человек начинает ему нравиться. А Ким… Ким была такой же деятельной и активной, как и прежде. Ее неповторимая улыбка все так же заставляла собеседника чувствовать себя самым важным человеком в ее жизни. Когда она время от времени одаривала ею Алекса, он чувствовал то же самое волнение, что и много лет назад. К сожалению, Ким всегда встречалась с кем-то другим. В университете этот кто-то другой неизменно оказывался очередным привлекательным и обаятельным мерзавцем. Но Тодд, насколько мог судить Кальдер, таким не был, и его это радовало. Ким заслуживала мужа, который относился бы к ней достойно.
После обеда они вместе вышли на улицу и направились к небольшой автостоянке. Уровень воды в бухте благодаря приливу еще больше поднялся, и теперь под водой оказалась значительная часть каменистого берега. Облака по-прежнему были серыми и низкими — о полетах не могло быть и речи.
Кальдеру было не по себе из-за того, что он отказался помочь.
— Послушай, Тодд. Погода до выходных наверняка будет плохой. Но если на следующей неделе вы не уедете из Англии и небо расчистится, мы можем полетать на «Яке». Поглядишь на Норфолк с высоты птичьего полета.
Тодд заулыбался.
— С удовольствием, — сказал он и посмотрел на Ким, на лице которой было написано сомнение. — Мы остановимся на несколько дней у отца, а в Штаты вылетим в среду. Может, во вторник получится?
— Отлично! — согласился Кальдер. — Давай созвонимся во вторник утром и решим, что делать, в зависимости от погоды.
— Ваши гости из «Блумфилд-Вайс» прибыли, мистер ван Зейл.
Корнелиус оторвал взгляд от стола и увидел в дверях просторного кабинета Нимрода. Несмотря на свое звучное имя,[2] тот оказался маленьким и жилистым чернокожим выходцем из Южной Африки. У него было морщинистое лицо, настороженный взгляд и золотые коронки. Костюм неизменно был ему велик. Нимрод доказал свою преданность тридцатилетней работой в качестве шофера, помощника и правой руки Корнелиуса и оставался единственным напоминанием о южноафриканском прошлом своего хозяина, память о котором тот был рад сохранить.
2
В Пятикнижии, агадических преданиях и легендах Ближнего Востока так зовут героя, воителя-охотника и царя.