— Интересно, почему же он замолчал? — спросил Воронов.
— Рация вышла из строя, — предположил Морозов, — или чего-то испугался.
— Конечно, нам важно выяснить, почему он замолчал, — сказал Поляков. — Но еще важнее другое. Агентуре врага все-таки удалось проникнуть в город мимо наших постов, — значит, во второй группе действуют ловкие и хитрые шпионы. Но по каким-то причинам связь, которую они налаживали, оборвалась, следовательно, они попытаются ее восстановить. И здесь их самое уязвимое место. Это и надо использовать. Подумайте…
— Есть и еще новости, — продолжал Поляков после небольшой паузы. — Сегодня ночью на линии фронта были задержаны трое. Они шли на ту сторону. Двое были убиты в перестрелке. Третий из Лисьего Носа был доставлен сюда. Фамилия его, как он утверждает, Гриднев. Надо его хорошенько прощупать, — может быть, он из той группы, которая почему-то прервала связь. Займитесь этим, Антон Васильевич, немедленно. Время не терпит! Подключите к этому делу Воронова, он со свежими силами. А в помощь ему дайте, — Поляков слегка усмехнулся, — лейтенанта Волосова — пусть учится. И последнее: не упускайте из виду ни одной мелочи, связывайте, сопоставляйте даже самые отдаленные факты. Всё.
Выходя из кабинета начальника, Михаил спросил у Морозова:
— Кто это Волосов?
— А это тут без тебя пополнение прибыло, — ответил Морозов. — Бывший студент института журналистики. Поэт. Литератор. Погоди, он еще тебя стихами зачитает. Отличный паренек. Восторженный немного, но крепкий. Ты уж возьми над ним шефство.
…Воронов с улыбкой наблюдал за Виктором Волосовым. Тот явно волновался. Да пожалуй, это понятно: недавнему студенту института журналистики впервые в жизни предстояло увидеть, а может быть и допрашивать, шпиона. Для начинающего контрразведчика такая встреча — всегда событие.
Когда Гриднева ввели в кабинет Воронова, Волосов так и впился глазами в этого приземистого человека в красноармейской шинели. Лицо обыкновенное, ничем не примечательное, только слегка тронуто оспой. Маленькие плутоватые глаза, в них и наглость и трусость.
— Ну как дела у немцев? — усмехнулся Воронов. — Совсем отслужил хозяевам или еще скучаешь?
Гриднев все-таки не выдержал — опустил голову…
На первых допросах он уверял, что он — честный красноармеец, а от патруля побежал по ошибке, принял его за гитлеровский.
— А кто ваши спутники?
— Черт их знает! Я их случайно встретил по дороге в часть.
На что он надеялся, сочинив такую нелепую версию, трудно понять. Припереть лгуна к стенке оказалось вовсе не так уж сложно, но повозиться все же пришлось.
— Почему шли за линию фронта? — спросил Воронов.
— Заблудились, гражданин начальник, — нагло ответил Гриднев. — Сами знаете — пурга какая была.
Про себя отметив это «гражданин начальник» — обычное обращение заключенных, Воронов продолжал допрос:
— А почему не остановились, когда вас пограничники окликнули?
— Думали, немцы, — не сморгнув глазом ответил Гриднев.
Воронов рассмеялся:
— С каких это пор немцы по-русски говорят?
Гриднев исподлобья посмотрел на Воронова, помедлил и сказал:
— Говорю, пурга такая была — все в башке перемешалось: где свои, где чужие…
Воронов опять засмеялся, а Виктор брезгливо сказал:
— Ты уж давно своих с чужими перепутал!..
Михаил слегка постучал ладонью по столу и посмотрел на Волосова. Тот пожал плечами.
— За что срок отбывали! — вдруг быстро и резко спросил Воронов.
Гриднев вздрогнул.
— Какой срок? Почему срок? — испуганно забормотал он.
— Не лгите! — строго сказал Воронов.
— Ну было дело, — неохотно промямлил Гриднев.
— Так, — сказал Воронов, — значит, было. А пистолет откуда?
— К-какой пистолет?
— Который у вас отобрали. Рядовому бойцу не положено иметь пистолет. Так ведь?
— Ну так… Нашел. Мало ли чего на войне не найдешь.
Он уже начал нервничать, и Воронов не давал ему передышки:
— Стреляли из пистолета?
— Н-нет… не помню… не стрелял.
— Стреляли, — жестко сказал Воронов, — и не далее чем вчера. Экспертиза показала.
Волосов наклонился к Воронову и возбужденно прошептал ему в ухо:
— Про документы, про документы спросите его, Михаил Андреевич.