— Вы не чужды предусмотрительности, Кинг, — одобрительно пыхнул сигарой Макдаффи. — Что же, мы пошлем ему фальшивый паспорт и деньги на случай, если ему придется бежать из Москвы и скрываться в своей стране.
— Передайте еще и пистолет, — улыбнулся Кинг. — Может быть, он догадается застрелиться до ареста. Тогда все упростится до крайности.
— Хорошо бы, — мрачно ухмыльнулся Макдаффи.
О деталях договорились быстро. Снова вступила в действие туалетная комната американского посольства. В ней Корбелли передал трясущемуся Бою деньги, паспорт, пистолет. Пистолет Плахин не взял — бросил в бачок унитаза, на котором Корбелли, вошедший первым, оставил ему объемистый пакет. Стреляться шпион и не думал. Знал он также, что никакой пистолет не поможет ему спастись от ареста, если на его след напали чекисты.
Тревожные дни изматывали шпиона. Видя явный подвох, он принял «ответные меры». Долго бродила в установленный день Анна Грайпсхолм у комиссионного художественного магазина на Арбате, ожидая, как было условлено, шпиона. Плахин не пришел. Через руководителя британской технической делегации письмом уведомил англичан: личные встречи он прекращает во избежание провала. Переходит на тайники. Это было равносильно отказу работать на англичан — тайники Плахин обусловил только с американцами. На них теперь делал ставку шпион. А круг смыкался все теснее.
Американская разведка почти полностью оттерла от Плахина своих британских «братьев-врагов». Понимая, что он не сможет долго продержаться, американские хозяева торопили Плахина, выжимали из него все, что удавалось. Передав шпиону фальшивый паспорт и крупную сумму советской валюты, показывая ему при каждой встрече выписки из крупного долларового счета, заведенного на его имя в швейцарском банке, они держали его под действием наркотика, имя которому — стяжательство, алчность. Это, собственно, и «держало в куче» Плахина, уже готового сорваться в истерический припадок от постоянно нарастающего напряжения, вечно подвыпившего, дергающегося, взвинченного.
Дело Плахина подходило к концу. Уже было собрано достаточно материала для того, чтобы арестовать его по подозрению в шпионаже. Важные улики мог дать обыск на дому. Наконец, была надежда, что в одной из социалистических стран появится с очередной коммивояжерской разведывательной миссией Элмер Тилл — живое вещественное доказательство. Медлить дальше было нельзя. Генерал — руководитель одного из главных управлений в системе, охраняющей безопасность социалистического государства, отдал приказ об аресте Плахина, получив на это санкцию заместителя Генерального прокурора СССР. Генерал лично докладывал в прокуратуре все материалы дела.
Когда полковник Борисов, сообщив своей группе об этом приказе, принялся готовить его выполнение, неожиданно заговорил капитан Стебленко.
— Товарищ полковник. Поведение Плахина свидетельствует о том, что он переживает острый моральный кризис…
— Трусит, мерзавец, — отозвался лейтенант Вишняков. — Никакого кризиса он не переживает. Боится, что схватят его…
— Подождите, Вишняков. Что вы предлагаете, товарищ Стебленко?
— Мне кажется, товарищ полковник, он сам может прийти с повинной. Подумать только, воевал, пять орденов у него, командовал крупным подразделением. Неужели нет у него хотя бы остатков чести, совести… Думаю, придет.
— Это что, ваша догадка?
— Есть кое-какие данные. Вчера ночью у него была сильнейшая истерика, закончившаяся спазмом сердечных сосудов. Вызывали «неотложку», делали укол. Я думаю, он накануне какого-то важного решения.
— Может быть, — раздумчиво проговорил полковник. — А может быть, и нет. Как ваше мнение, Владимир Васильевич? — обратился он к майору Кривоносу, молча слушавшему беседу.
— Думаю, что можно дать ему отсрочку. Не больше чем на сорок восемь часов. При самом тщательном надзоре за ним.
— Хорошо, — заключил полковник. — Иду к генералу за разрешением. Попросим у него эти сорок восемь часов.
От генерала Борисов вернулся через полчаса.
— Разрешил. Под нашу ответственность. Сорок восемь часов. Ордер на арест уже выписан. Прокурор подписал. Но помните, за эти сорок восемь часов он ни на минуту не должен ускользать от ваших глаз. Если в это время состоится его встреча с кем-либо из его английских или американских хозяев — брать на месте всех. «Клиентов» Плахина потом придется, конечно, отпустить. Как-никак дипломаты.