А легенда со ссылками на свидетельства учеников Парацельса живописала то, как он приготовлял золото из ртути. «История, рассказ о короле Максимилиане, достохвальной памяти, и одном алхимике» повествует, как ко двору Максимилиана I, бывшего главой Священной Римской империи германской нации, явился крестьянин, которому монарх дал нужные материалы и разрешение проводить опыты. Через четыре недели и три дня крестьянин тайно покинул дворец, оставив записку, что больше не желает служить императору, и золотой слиток как весомое свидетельство успеха своих занятий. Как выяснилось, конечно, «тем крестьянином был высокоученый… Бомбаст, называвшийся Парацельсом, великий знаток этого искусства». Талант Парацельса-врача легенда превратила в его способность оставаться неуязвимым для меча и яда. Более чем через столетие после смерти ученого был записан рассказ о том, что завидовавшие его успехам коллеги наняли наемных убийц, которые сбросили Парацельса в пропасть. При падении он сломал себе шею. Именно этот способ убийства был избран потому, что Парацельса не удавалось умертвить другим образом.
В свое время Парацельс послал считавшему себя его учеником Иоганну Винкельштейну из Фрейбурга, страстному поклоннику магии, свое сочинение «О царстве природы» со строгим указанием только самому воспользоваться тайнами, раскрытыми в этом опусе. Винкельштейн, как и предполагал Парацельс, поспешил хвастливо оповестить всех о полученном им сокровище и опубликовать рукопись. Парацельс писал в ней, отвечая на вопрос Винкельштейна: «Искусству алхимии посильно создание гомункулуса — совершенно подобного человеку, но прозрачного, лишенного тела». Современники вопреки расчетам Парацельса не разглядели явно проступавшую сатирическую направленность этого ответа и всего сочинения. Оно лишь укрепило за ученым славу чародея и мага, который, как утверждал его ученик Опоринус, находился в связи с дьяволом. Р. Суинберн Клаймер, автор трехтомного сочинения «Книга розенкрейцерства»18, утверждал уже в наше время, что странствия Парацельса послужили канвой легенды о путешествиях Розенкрейца.
Обвинения в свйзи с сатаной тяготели и над Генрихом Корнелием Неттесгеймским, более известным под именем Агриппы. Жизнь этого выдающегося ученого напоминала приключенческий роман19. А легенда приписывала ему способность вызывать духов умерших людей, бывать одновременно в нескольких местах, прозревать будущее. Рассказывают, что однажды ученик волшебника, неосторожно произнеся взятые из книги магические заклинания, вызвал демона, который задушил неопытного колдуна. Вернувшийся Агриппа, опасаясь обвинения в убийстве, велел демону войти в тело юноши и отправиться на людную городскую площадь. Там дьявол покинул бездыханное тело убитого, которое пало на землю на глазах у многих прохожих. После этого никто не мог обвинить волшебника в смерти его ученика. Агриппа, по слухам, всюду расплачивался бесовским золотом, которое назавтра превращалось в прах. Его современник Рабле в «Гаргантюа и «антагрюэле» вывел прославленного чародея в образе шарлатана Гератриппа, а почти через полтора века Сирано де Бержерак заставлял даже дух Агриппы совершать сверхъестественные деяния.
Легенда утверждала, будто чернокнижника всюду сопровождал дьявол, принявший обличье черного пса. У Агриппы действительно, как иронически сообщал его ученик, известный врач И. Вейер, имелся черный пудель, которого звали Месье и который был «самой настоящей, доподлинной, естественной собакой, и к тому же самцом». Одни легенды порождали другие. Фантастические рассказы об Агриппе и Парацельсе были источником, из которого соткалась фигура легендарного Фауста (хотя в XVI в. действительно жил некий Георг Сабелликус Фауст, который дурачил толпу мошенническими фокусами и которому молва приписывала связь с сатаной).
Какое же отношение имели Агриппа и Парацельс к розенкрейцерам? Автор уже цитированной статьи в Британской энциклопедии пишет: «Корнелий Агриппа упоминает основание в 1507 г. ветви (ордена, — Е. Ч.) и отмечает, что брат Филалет был наделен властью императора. В письме, посланном Агриппе, хорошо известный доктор Ландальф из города Лиона во Франции утверждает, что он познакомился с братством в 1509 г. Парацельс отмечает принятие его в ложу розенкрейцеров в Базеле в 1530 г.»20. Поскольку эти сведения также восходят главным образом к уже упоминавшемуся выше Карлу Кизеветтеру, они, несомненно, требуют тщательной проверки. Под эгидой Агриппы II в Париже действовало имевшее свой строгий устав Общество философов, медиков и алхимиков. (Оно могло быть сродни ученым и философским обществам, возникшим тогда в Италии.) Что касается «брата Филалета», называвшегося Агриппой императором, то, очевидно, речь идет об Ирении Филалете, писавшем в средние XVII в. и в свою очередь именовавшем Агриппу этим титулом. Но ведь к середине XVII в. уже вполне сложилась легенда об Агриппе, а главное, легенда о розенкрейцерах. Значит, это свидетельство не имеет никакой доказательной силы. Что же касается Парацельса, который писал, что его будут чтить за открытие законов «королевства» («царства»), т. е. самой природы21, то не отсюда ли термин «император», если он, действительно употреблялся в отношении Парацельса современниками? Таким образом, общества, к которым принадлежали одно время Агриппа и Парацельс, отнюдь не обязательно должны были быть Орденом розенкрейцеров.