Хотя некоторые знают, что Бретань - родина единственного сохранившегося в материковой Европе кельтского языка, бретонского, родственного корнуэльскому и валлийскому, которые до сих пор используются меньшинством носителей по ту сторону Ла-Манша на севере, гораздо меньше людей понимают, что в Бретани есть и второй региональный язык, галло. Отражая разрыв между этими двумя языками, слово Gallo на самом деле происходит от бретонского слова, означающего "чужой", gall, и наблюдатели уже давнопровести географическую линию, разделяющую поселения, где на них говорят. Еще в 1588 году местный историк по имени Бертран д'Аржантре описал линию, проходящую от Биника на северном побережье до Геранды на юге, с бретонцами на западе и галло-говорящими на востоке. Местный фольклорист и художник Поль Себильо в 1886 году скорректировал границу так, чтобы она проходила от города Плуха (бретон) или Плоха (галло) в северном департаменте Кот-д'Армор до Батц-сюр-Мер на берегу Бискайского залива. Используя несколько иной подход, тремя годами ранее историк Жозеф Лот провел две линии, ограничивающие максимальное распространение бретонского языка, а также "смешанную зону" романских и бретонских влияний. Сегодня эта линия или линии определены менее четко, в основном из-за различных проблем, вызванных современным периодом, но понятие о невидимой границе, отделяющей бретонские общины от галло, по-прежнему принимается многими жителями и наблюдателями, некоторые из которых помещают ее в нескольких километрах к востоку от этих старых границ, проходящих от Сен-Брие до устья реки Вилен. Кроме того, несмотря на то, что эти названия не признаны административно, все еще принято говорить о "Нижней Бретани" (Breizh-Izel по-бретонски; Basse-Bretagne по-французски) на западе и "Верхней Бретани" (Breizh-Uhel по-бретонски; Haùtt-Bertaèyn по-галльски; Haute-Bretagne по-французски) на востоке. Верхняя Бретань также может считаться своего рода границей, буферной зоной для носителей бретонского языка, поскольку язык галло заимствует довольно много как из бретонского, так и из французского, в то время как бретонский традиционно оставался достаточно обособленным от французского влияния.
Эти языковые различия долгое время помогали Бретани сохранять независимость. Исторически западная часть провинции была кельтской, особенно благодаря миграции кельтских бриттов из Корнуолла и Уэльса в ответ на англосаксонское заселение Британии в четвертом-шестом веках.Тем временем восточная половина территории, которая тогда называлась Арморикой, подверглась большему римскому влиянию, что, вероятно, стимулировалопоявление здесь галло-латинского языка через вульгарную латынь. В конце концов название Бретань (Бретань по-французски; Брейж по-бретонски; Бертаэйн по-галльски) стало более распространенным, и регион - хотя и с некоторыми изменениями внешних и внутренних границ - функционировал автономно, пока не был аннексирован Францией в 1532 году. С тех пор Бретань сохранила свою богатую и самобытную историю и культуру, о чем свидетельствуют такие культурные мероприятия, как фесту-ноз*, а также гастрономия региона и характерный бело-черный флаг Гвенн-ха-Ду (Gwenn-ha-Du). Тот факт, что Бретань стала одним из единственных французских регионов, чье название и границы не были изменены в ходе масштабной административной реформы, проведенной французским правительством в 2016 году, свидетельствует о ее сильном чувстве уникальности.
Тем не менее, особенно после Французской революции в конце XVIII века, языки Бретани оказались под угрозой. В этом отношении они не уникальны. С тех пор были приняты различные меры, чтобы намеренно маргинализировать многие региональные языки Франции, включая окситанский, эльзасский, корсиканский, фламандский и баскский. Бретонский язык изображался как противоречащий национальному единству, которое, как утверждалось, гарантирует только французский язык (в то время знание и понимание французского языка было далеко не всеобщим), а детей стыдили и физически наказывали за то, что они говорили на нем в школе. Затем, когда изоляция Бретани стала ослабевать, особенно с развитием железных дорог в конце XIX века и, как следствие, увеличением перемещения людей между Бретанью и остальной Францией, этот язык стал рассматриваться не только как менее способствующий достижению экономического успеха, чем французский, но и как свидетельствующий об "отсталости" человека. Он считался языком фермеров, которые редко выезжали за пределы своих деревень. Французский, напротив, долгое время ассоциировался с более влиятельными классами, и владение им стало считаться признаком лояльности новому режиму. Между тем,Gallo, который гораздо больше похож на стандартный французский, был отнесен к непонятнымпатуа - слово, обычно используемое для обозначения региональных языков как языков необразованных сельских классов. Действительно, традиционное выражение se remettre à parler gallo ("возобновить разговор на галло") долгое время использовалось для того, чтобы намекнуть, что этот язык - всего лишь несовершенный французский, и многие носители со временем усвоили это отношение, ограничив его частными разговорами, например, в семье. В результате этой травли городские жители Бретани стали все более решительно говорить по-французски, часто в ущерб языку своих предков, фактически проводя социолингвистические и социально-экономические границы между "современными" городами и "примитивными" деревнями.