Важно также отметить, что улицы - не единственный инкубатор уличных банд: особенно с 1960-х годов тюремная система породила некоторые из самых опасных группировок по обе стороны решетки.*Знаменательный Закон о гражданских правах 1964 года объявил вне закона дискриминацию по признаку "расы, цвета кожи, религии или национального происхождения" и положил конец узаконенной расовой сегрегации по всей стране, что побудило некоторых заключенных в новых интегрированных тюрьмах объединиться по расовому признаку.Впоследствии широкое распространение политики "жесткой борьбы с преступностью" в 1980-х и 1990-х годах, призванной отправить за решетку даже тех, кто совершил относительно незначительное ненасильственное преступление вродехранениянаркотиковили технического нарушения условий испытательного срока или условно-досрочного освобождения, сделало калифорнийские тюрьмы невероятно переполненными. В таких пугающих и тревожных местах заключения неудивительно, что расовые банды могли расти и развиваться, используя насилие для разрешения споров, поддержания дисциплины и запугивания других, чтобы они присоединились к ним. Межрасовое насилие стало настолько сильным в калифорнийских тюрьмах, что штат решил применить неофициальную политику расовой сегрегации тех, кого считал наиболее опасными заключенными. Несмотря на то что в 2005 году Верховный суд США обязал Калифорнию фактически прекратить эту практику, некоторые тюрьмы самого строгого режима по-прежнему считают, что раздельное содержание заключенных необходимо для того, чтобы они не дрались (и не убивали) с людьми другого происхождения. Со своей стороны, даже если их тюрьма технически интегрирована, многие заключенные предпочитают держаться обособленно в общих помещениях, таких как столовая, считая, что для выживания нужно общаться только с представителями той же расы.
Интересно, что и среди испаноязычных членов банд значительное географическое разделение служит основой для самого жестокого насилия. В частности, попадая в тюрьму, многие отбрасывают ярлыки уличных банд и объединяются с другими испаноязычными членами банд либо как Sureños, или "южане" по-испански, родом из Южной Калифорнии, либо как Norteños, "северяне", из Северной Калифорнии. Это территориальное разделение возникло в 1970-х годах, когда две группировки исповедовали противоположную лояльность мексиканской мафии Южной Калифорнии, с одной стороны, и Nuestra Familia Северной Калифорнии - с другой. Большинство испаноязычных тюремных и уличных банд штата в настоящее время причисляют себя либо к "Суренос", либо к "Нортенеос", примерно в соответствии с невидимой линией запад-восток, проходящей вдоль нижней части Центральной долины Калифорнии.
Банды белых супремасистов уже давно представляют собой особенно серьезную проблему в тюремной системе, часто используя название "Peckerwoods" для обозначения своей драчливой субкультуры. Это название происходит от афроамериканского сленгового слова XIX века, обозначающего бедных белых людей, которое, несмотря на то, что изначальноимело уничижительныйхарактер*, в конечном итоге было присвоено белыми заключенными-расистами, стремившимися к объединению в бурные 1960-е годы. Старейшей из крупных тюремных банд белых супремасистов является "Арийское братство" (АБ), возникшее вскоре после принятия Закона о гражданских правах в прямой оппозиции к марксистско-ленинской "Черной партизанской семье" (ЧПС) в государственной тюрьме Сан-Квентин близ Сан-Франциско в Северной Калифорнии. Параноики, защитники и фанатики из AB разработали исключительно суровую практику посвящения, которая называлась "сделать свои кости": напасть или убить члена конкурирующей банды, заключенного другой расы или офицера исправительного учреждения. Так началась непримиримая расовая война, которая почти сразу же распространилась на пенитенциарные учреждения по всей стране.
С течением времени "Пекервуды" размножились не только в тюремной системе, но и на улицах, причем не в последнюю очередь в Южной Калифорнии. Так и не сумев успешно перевоспитаться, освободившиеся заключенные теперь занимаются практически всеми видами преступной деятельности, которые только можно себе представить: от заказных убийств до кражи личных данных, от вооруженного ограбления до изготовления метамфетамина. Как правило, ими движет скорее алчность, чем идеология, несмотря на их склонность к классическим неонацистским символам, таким как свастика и число восемьдесят восемь,† эти группировки стремятся к наиболее прибыльным начинаниям, даже если для этого приходится создавать деловые союзы с бандами, состоящими из представителей другой расы, за исключением чернокожих.