Поэтому неудивительно, что за последние полвека "банлье"стало чем-то вроде ругательства для обозначения малообеспеченного жилого района во Франции, хотя в других частях франкоязычного мира оно воспринимается более нейтрально. Важно отметить, что такие представления, как правило, включают в себя четкий расовый, этнический или религиозный компонент, рассматриваябаньё как места, в подавляющем большинстве населенные бедными мусульманскими иммигрантами из Северной и Западной Африки и Ближнего Востока. В действительности существует некоторая неопределенность в отношении точности такого изображения, поскольку Франция по закону не собирает статистику по расовой, этнической или религиозной принадлежности. Но и этот портрет не должен быть проблематичным: во французском обществе есть много популярных и заметных фигур, выросших в баньонах, - от звезды футбола Килиана Мбаппе (камерунского и алжирского происхождения) до хитовых музыкантов, таких как Айя Накамура (которая в детстве переехала во Францию из Мали). Проблема в том, что представление этих областей редко бывает безобидным. Вместо того чтобы признать вклад во французское общество, который банлюсарды вносят ежедневно, примеры, подобные вышеперечисленным, обычно рассматриваются как исключения, как люди из меньшинств, которые "сбежали" из этих "чужих" анклавов на французской земле и только теперь могут считаться представителями страны. Более того, один неверный шаг - и их снова порицают как неисправимых детей баньлея*.
Безусловно, для многих жителей Франции баньоны - это антитеза французского общества. В то время как "подлинная" Франция, как правило, подразумевает белых и сельских жителей, а "республиканская" Франция - патриотическую, законопослушную и светскую, баньоны изображаются как очаги преступности и антиобщественного поведения, совершаемого враждебнымименьшинствами (особенно молодыми мужчинами), которые сопротивляются ассимиляции. Сенсационная книга"Потерянные территории Республики" ("Les Territoires perdus de la République") - сборник рассказов очевидцев из числа французских школьных учителей, впервые опубликованный в 2002 году историком Жоржем Бенсуссаном под псевдонимом Эммануэль Бреннер, - получила известность благодаря утверждению, что в школах происходит "исламизация" молодежи, представляющая угрозу не только для этих общин, но и для Франции в целом. Кроме того, бывший министр внутренних дел Клод Геан (член старой правоцентристской партии "Союз за народное движение") в 2011 году заявил, что французы "иногда чувствуют, что они больше не дома", и осудил "создание иностранных общин, [которые] изолировали себя". Совсем недавно, в преддверии президентских выборов 2022 года, кандидат от правоцентристской партии "Республиканцы" Валери Пекресс пообещала "достать керхер из подвала", чтобы "вернуть порядок на улицы" и справиться с "насилием новых варваров" в банлиях*, которые она ранее назвала "рассадником" исламизма, "способствующим самосегрегации, уходу из общества и индоктринации". Ее конкурентка по Национальному ралли Марин Ле Пен заявила одной мусульманке, что "платок - это униформа, навязанная со временем людьми с радикальным видением ислама", - грубое заявление, соответствующее ее предыдущему заявлению о том, что определенные кварталы - это "районы беззакония, где есть два наркотика: наркотики и радикальный ислам". К сожалению, последжихадистских атак, от которых страна пострадала в последние годы, это мнение о том, чтокварталах разжигают исламский фундаментализм, стало широко распространенным, подразумевая, что эти районы не только отличаются от "Франции", но и по своей сути противостоят основным ценностям страны - либерте, эгалите и братству. И хотя коннотации опасности только развиваются, подразумевая новое содержание, которым можно нагрузить пренебрежительно называемый "банлье", его внутренний край продолжает выступать в качестве воспринимаемой границы, по сути, так же, как и 8 Mile Road в Детройте, но с внешним, а не внутренним позором.