В этом отношении, пожалуй, ни один вопрос не вызывает столько споров, как летний сезон маршей, когда члены Оранжевого ордена, протестантской юнионистской организации, проходят с марширующими оркестрамив честь победы Вильгельма Оранского (или английского короля Вильгельма III) над католическими войсками в битве при Бойне в 1690 году. Для многих католиков этот акт является триумфальным, а в сочетании с огромными кострами "Одиннадцатой ночи", на которых многие протестантские общины дополнительно сжигают ирландские и католические символы и чучела, всегда существует вероятность провокации, которая может привести к беспорядкам. Республиканские парады проводятся реже, и вместо того, чтобы отмечать победу, они обычно используются для воспоминаний о таких мрачных событиях, как Пасхальное восстание 1916 года, "Кровавое воскресенье" 30 января 1972 года, когда британские солдаты застрелили четырнадцать гражданских лиц в Дерри/Лондондерри, протестовавших против интернирования без суда и следствия подозреваемых членов ИРА, и голодовки республиканских заключенных в 1970-х и 1980-х годах, которые способствовали мобилизации ирландских националистов. Контрдемонстрации также не редкость, а обвинения в терроризме во время Смуты могут быть выдвинуты любой стороной.
По сравнению со многими другими обществами, пережившими широкомасштабный конфликт, попытки разобраться с прошлым и тем самым достичь примирения были довольно ограниченными. Образовательные организации, спортивные клубы и общественные художественные программы предоставляют людям ценные средства для налаживания отношений и изменения менталитета, но они могут сделать лишь очень многое. Некоторые из наиболее конфронтационных (и заметных) фресок были удалены или, по крайней мере, изменены, чтобы изобразить более "нейтральные" образы, например, промышленную историю Белфаста или местных знаменитостей, а в последние годы появились новые, несектантские фрески, часто созданные совместными усилиями художников из разных общин. И все же нередко можно увидеть, например, фреску с изображением детей рядом с фреской, изображающей полувоенных, или сектантские фрески в менее воинственной форме - например, Мартин Лютер, противостоящий католической церкви. В Северной Ирландии фрески не просто отражают мировоззрение общины, они его активно формируют.
Ведь как бы ни менялись темы, изображенные на линиях мира, полотно в конечном итоге остается все тем же физическим барьероммежду общинами. Многие люди не хотят ликвидировать линии, поскольку это означает отказ от земли, которую они считают принадлежащей им по закону, причем принадлежащей исключительно или, по крайней мере, в первую очередь. Они создают ощущение одновременно безопасности и незащищенности, принадлежности и запрета, представляя собой классическую ловушку-22: как бы ни было велико желание устранить эти барьеры, это произойдет только тогда, когда люди будут чувствовать себя достаточно свободными от вреда, однако такие ощущения во многом зависят от существования границ. Без согласованных усилий, направленных на то, чтобы делиться, а не разделять, потенциал для конфликта сохраняется.
Следовательно, это особенно сложные границы, которые, соответственно, многое говорят о сложности взаимодействия людей с пространством. Они не просто являются материальным выражением воспринимаемых различий, уходящих корнями в конкретную эпоху, но и способствуют тому, что подобные чувства усваиваются и тем самым сохраняются в будущем. Особенно благодаря использованию фресок, линии мира являются частью диалога: местные сообщества используют их для передачи своих убеждений и проблем, которые, в свою очередь, воспринимаются другими, будь то другие сообщества, посетители или будущие поколения. Они делают невидимые взгляды и убеждения видимыми. Человек, находящийся по ту или иную сторону, быстро понимает, принадлежит ли он к ним, и если да, то он может стремиться защитить границу, чтобы защитить и свое чувство принадлежности. Это требует постоянного определения "нас" и, что не менее важно, "их", понимаемых, пусть и надуманно, как полная противоположность самим себе. Постоянное стереотипное представление о тех, кто находится на той или иной стороне, означает, что разделение остается реальностью, что еще больше подрывает любой интерес к устранению границ, как "реальных", так и мнимых. Действительно, разрушение линии мира можно рассматривать как равносильное уничтожению понимания обществом самого себя и своих претензий на пространство.