Если в этом же муравейнике есть своя яйцекладущая самка, то возникает так называемая смешанная колония, в которой мирно уживаются и ведут общее хозяйство муравьи двух разных видов — рыжие и темно-бурые, потомки местной и принятой в семью самки. Если же у темно-бурых муравьев нет своей самки (бывает, что ее загрызает самка-гостья), то из яиц, за которыми они ухаживают, выводятся только рыжие муравьи. Число их с каждым днем растет, а муравьи-хозяева постепенно вымирают. Рыжие муравьи перестраивают гнездо по своему вкусу и вскоре остаются единственными его обитателями.
Принимать в дом чужих маток в обычае у многих муравьев. Они особенно гостеприимны, когда в гнезде нет своих плодовитых самок (и такие случаи нередки).
В этом биологический смысл «круговой поруки» муравьев, ведь без самки колония все равно погибнет, но, прежде чем пробьет роковой для нее час, обреченная община воспитает целое поколение соседей; возможно, и они когда-нибудь помогут их собратьям.
Конечно, муравьи не строят никаких планов. Поступая столь «разумно», они не рассуждают, не знают, для чего кормят чужую матку, не подозревая даже, что она чужая. Инстинкт, безотчетное врожденное чувство, заставляет их поступать так, как они это делают. Другая схема поведения просто не «предусмотрена» в их наследственности.
Но даже и «предусмотренная» схема достаточно сложна. Ученые долго еще будут спорить, какими путями шла эволюция муравьев, развивших у себя эти редкие качества. Но факт остается фактом. Можно привести длинный список видов муравьев, самки которых регулярно поселяются в чужих муравейниках. Эти же муравьи в свою очередь дают приют чужеродным маткам. Энтомологами придуман даже особый термин для обозначения столь странного явления — адопция, то есть «усыновление».
Молодых маток черного древесного муравья принимают в свой дом тенелюбивые лазиусы. А их колонии в свою очередь возникают на месте поселений бурого садового муравья, которые дают приют их самке-родоначальнице. И вот какое складывается впечатление: муравьи оказывают товарищескую помощь не по принципу, так сказать, «двусторонней связи» (я — тебе, ты — мне). Они принимают в гнездо самок совсем не тех видов, которые в свое время оказали гостеприимство их прародительнице, а тех, что «усыновляют» маток другого, ведущего сходный образ жизни вида. Вероятно, где-нибудь этот круг взаимной выручки в конце концов замыкается, и если мы не можем сейчас назвать все его звенья, то, очевидно, только потому, что еще не изучили их. (Некоторые из них, наверное, даже сейчас прерваны, так как виды, представляющие их, по какой-либо причине уже вымерли или инстинкты их изменились.)
Но некоторую преемственность «эстафеты дружбы», как можно было бы назвать эту удивительную взаимопомощь, можно наметить уже сейчас.
И что интересно: не всегда муравьи, принявшие чужую самку, потом уступают место ее потомству. Бывает и так: муравьи чужого племени, которых выкормили в своем гнезде приютившие их мать соседи, когда окрепнут, выселяются вместе со всем своим «скарбом и домочадцами» — яйцами, куколками и личинками — на новое место и создают рядом собственную колонию. А муравьи-воспитатели продолжают жить своей жизнью.
Однако вернемся к тому абзацу этой главы, где мы оставили муравьев бездумно спящими все месяцы зимы. Весна пришла… И муравьи зашевелились… И. Халифман описывает изумительный механизм пробуждения муравьев. Вначале просыпаются «разведчики». Они верхние на клумбе (последними, значит, заснули осенью, замуровав выход из камеры). Вот они пробираются наверх, греются на солнышке, а когда панцири у них раскалятся, спешат вниз и таким образом приносят частичку тепла своим спящим товарищам. Те, почуяв тепло, тоже начинают шевелиться, события ускоряются.
И начинается день и целое лето охотничьих подвигов и трудовых свершений. Гнездо все более обретает запутанность, сложность, непонятность, неразборчивость, неповторимость и, однако… черты воплощенного типового проекта. Да, да, при всей неразберихе магистралей, тоннелей, камер каждый муравейник все-таки типичная постройка определенного вида.
Вокруг пня, от которого через несколько лет мало что останется, возведен муравейный город формики руфа — рыжего лесного муравья. Мать-основательница в глубине, в подземной тьме, исправно несет яйца (некоторые исследователи утверждают, что ее плодоносность может достигать 7 миллионов яиц). Вокруг хлопочут помощники: одни ее кормят, другие чистят, третьи заняты уходом за яйцами, четвертые перетаскивают окуклившихся личинок в камеру повыше, где за ними будут ухаживать пятые; шестые суетятся возле куколок — это в камере, расположенной еще выше; седьмые несут бдительную вахту в камере под самой крышей.