Я брожу по улицам, наслаждаюсь солнцем и бездельем. Здесь ни у кого нет ощущения времени, поэтому она может прийти, когда ей вздумается.
Я вижу сидящего в углу старика с соколом. Сокол и человек полны энергии. Я подхожу к ним с фотоаппаратом.
– Не снимать! – вопит старик.
– Пять юаней! Один доллар! – кричит сокол на смеси английского и стандартного китайского с сычуаньским акцентом.
Твою мать! Это роботы. В городе не осталось ничего аутентичного. Я раздраженно отворачиваюсь.
– Хотите узнать, почему небо в Лицзяне такое голубое? Хотите услышать легенду о Снежной горе нефритового дракона? – Увидев, что я собираюсь уйти, старик меняет и свое торговое предложение, и даже свой акцент. Теперь он говорит, словно человек из центра Сучжоу. – Про Лицзян я знаю все. Всего один юань за каждую историю.
Почему бы и нет. Я просто хочу убить время. Можно и послушать его враки.
Я засовываю монету в клюв сокола. Щелк! В груди птицы открывается панель, и я вижу светящуюся розовую клавиатуру. «Чтобы узнать, почему небо в Лицзяне такое голубое, нажмите «один». Чтобы послушать легенду о Снежной горе нефритового дракона, нажмите «два»…»
Хватит. Я нажимаю «1».
«В наше время в Лицзяне используется управление конденсацией, а также стандартизация коэффициента рассеяния. Благодаря технологиям мы повысили долю солнечных дней до 95,42 %. Внося микроизменения в состав частиц, которые находятся в атмосфере, мы поддерживаем цвет неба в диапазоне от «Пантон-2975c» до «Пантон-3035c». Эта система создана…»
Проклятие. Мне грустно. Даже небо, такое же прекрасное, как и в день сотворения мира, – фальшивка.
– НЛО ищете? – спрашивает женщина.
Она подходит сзади и кладет руки мне на плечи.
– Есть ли тут что-нибудь настоящее? – бормочу я.
– Есть, конечно, – вы, я. Мы – настоящие.
– По-настоящему больные, – поправляю я ее.
– Расскажите о себе. Обожаю узнавать людей поближе.
Мы снова в баре. Через окно виден канал, а в нем – рыбы; они плывут, плывут, плывут, но остаются на месте.
– Давайте поиграем, – говорит она. – Будем по очереди угадывать факты друг о друге. Если догадка верна, другой человек пьет. А если угадывающий ошибся, пьет он сам.
– Отлично. Посмотрим, кто напьется первым.
– Чур я первая. Вы работаете в большой компании, да?
– Ха. Мой босс всегда говорит: «Мы – настоящий, международный, современный, большой… – я понижаю голос, – завод».
Женщина хихикает.
По-моему, про свою компанию я ей не рассказывал. Но я все равно выпиваю.
– Все ваши пациенты – важные персоны? – спрашиваю я.
Она выпивает.
– Вы занимаете важный пост в компании, – говорит она.
Я выпиваю.
– Спрошу что-нибудь поинтереснее, – говорю я. – Кто-то из ваших пациентов к вам приставал.
Она краснеет и пьет до дна.
– Вы, наверное, встречаетесь со многими женщинами, – говорит она.
Немного помедлив, я осушаю свою рюмку. «Встречался» – это то же, что и «встречаюсь», только в прошедшем времени», – говорю я себе.
– Вы не замужем, – говорю я.
Она улыбается, но молчит.
Пожав плечами, я выпиваю.
Только затем она берет свою рюмку и выпивает.
– Нечестно! Вы меня обманули! – восклицаю я.
Но на самом деле я доволен.
– Вы сами виноваты, что поторопились.
– Ладно, тогда я предположу, что у вас бессонница, панические атаки, аритмия, сбои в менструальном цикле…
Я знаю, что пил слишком быстро. Я знаю, что пожалею об этом, но не могу остановиться.
Женщина сердито смотрит на меня, затем выпивает.
– Ваших симптомов, какими бы они ни были, у меня нет, – добавляет она. – Моих симптомов, какими бы они ни были, нет у вас.
– Мы же оба здесь, верно?
Она качает головой.
– Вы считаете, что ничего не имеет смысла.
– Считал – до того, как я встретил вас, – говорю я, надеясь, что это прозвучит обольстительно.
Я просто потерял всякий стыд.
Она не обращает на меня внимания.
– Вы часто испытываете тревогу, ведь вам кажется, что секунды утекают, и это ощущение вы ненавидите. Каждый день мир меняется, и каждый день вы стареете. Но у вас еще столько планов. Вы хотите удержать песок в руках, но чем сильнее вы давите, тем быстрее он утекает сквозь пальцы, и в конце концов не остается ничего…
В любом другом случае ее слова были бы просто популярной психологией, псевдоинтеллектуальными изречениями, дешевой «духовностью». Но когда их произносит она, мне кажется, что все это – правда. Каждое слово вонзается мне в сердце, заставляет меня морщиться.
Я молча пью. Ее улыбка начинает размножаться: ее уже две, три, четыре… Я хочу задать ей вопрос, но язык уже меня не слушается.