– Это все так. Я слышал, вы много работаете. А не слишком? – Валицкий улыбается. – Заборувские девушки в претензии – у вас совсем не остается на них времени. А девушки у нас недурны, а?
– Недурны, – соглашается Корч сухо.
– И ни одна вам не приглянулась? Холостяцкое житье быстро приедается. Знаю по себе. В вашем возрасте пора уже прибиваться к берегу.
– У меня не было времени об этом думать, – нехотя отвечает Корч. «К чему эти заходы? Что ему надо?» – думает он.
– Ну, ничего, как говорится: быть бычку на веревочке, – изрекает Валицкий сентенциозно и кивает головой официантке, ставящей на стол заказанный коньяк: – Спасибо, пани Бася!
Потом он поднимает рюмку и поворачивается к собеседнику:
– Прозит! За ваши успехи!
– Принесите еще два коньяка, – обращается Корч к официантке.
– Безотлагательный реванш? – усмехается Валицкий. – К чему спешить? Нам представится еще не один случай. Я слышал, вы собираетесь с Круляком на рыбалку? Если так, можете взять у нас в свое распоряжение лодку. Я председатель и руководитель местного ОСВОДа. У нас свой причал, рыболовные принадлежности, лодки. Я и сам все субботы и воскресенья, как правило, провожу на озере. Так что сердечно прошу к нам на уик-энд. В нашем обществе есть и участки под индивидуальное строительство, – замечает он как бы мимоходом. – Причем получить их могут не только члены нашего клуба, но и любители. Вопросы эти решаю я лично, – приглушает он голос.
– Охотно воспользуюсь вашим предложением в одно из воскресений, – соглашается Корч.
– Давайте договоримся на ближайшее.
– Мне трудно обещать заранее.
– Ну, конечно, конечно – при условии, что у вас выдастся свободный день, – спешит согласиться Валицкий. – Думаю, мне без труда удастся уговорить принять участие в такой прогулке и нашу Аню. Тем более, если она узнает, что поедете и вы, – добавляет он шутливо.
– Вы переоцениваете значение для нее моей особы.
– Не скромничайте. Это уже вторая девушка, проявляющая к вам интерес.
– Вторая? – в голосе Корча удивление.
– Конечно. А первая – Ванда Круляк, наша секретарша. Она что-то слишком уж часто вспоминает своего нового квартиранта. Хотя, правда, и жалуется на его вечную занятость.
– Непонятно, отчего у нее такой повышенный ко мне интерес, тем более что и знакомство у нас шапочное.
Валицкий смеется.
– Интерес? Это, пожалуй, не то слово. А что касается знакомства… Вам же случается порой у них ужинать…
– Единственный раз, – уточняет Корч, начиная раздражаться, – и думаю, последний.
– У вас, видно, и впрямь в голове только расследование этого злосчастного пожара.
– Поскольку на меня возложено это дело… – Корч на полуслове осекается.
– Пусть то, о чем я сейчас скажу вам, останется между нами, – Валицкий переходит на полушепот. – Знаете, я тоже подозреваю: здесь дело пахнет поджогом.
– Я пока ничего не подозреваю, – возражает Корч, – и лишь выясняю обстоятельства и факты, как того и требует наша наука. Делать какие-либо выводы пока преждевременно. А на каком основании вы пришли к своему заключению?
– Не знаю, известно ли вам, что наш кладовщик изобличил в воровстве строительных материалов кое-кого из рабочих и тем навлек на себя их недовольство. Вот теперь, похоже, ему и мстят. Если склады горят накануне ревизии, на кого в первую очередь падает подозрение? На кладовщика, конечно. Предревизионные пожары, – добавляет он шутливо, – штука, кажется, нередкая…
– Вы неплохо ориентированы в специфике пожарных дел, – не без иронии замечает Корч.
– Ничего удивительного – сотрудничаем с милицией, – парирует Валицкий.
– Похвально, что общественность стремится к сотрудничеству с милицией…
Валицкий воспринимает его слова вполне серьезно:
– О, это следствие нашего понятного, впрочем, местнического патриотизма, – поясняет он. – Нам хотелось бы вывести свой Заборув в число передовых городов.
– Ясно. Кстати, вы говорили об ОСВОДе. Часто ли в озере у вас тонут люди?
– Да что вы! Нет, конечно. Все члены нашего общества проходят обучение на специальных курсах. Я сам их организовал. Лодки у нас, к примеру, выдаются только людям, получившим соответствующее свидетельство. Для детей оборудован особый пляж.
Впрочем, не только для детей. Для взрослых – тоже.
– А не случается, что люди купаются в других местах?
– До сих пор таких случаев не было. Хотя нет, совсем запамятовал. Один случай был. В прошлом году. Начальник нашей стройки, подвыпив, спьяну полез купаться в запрещенном месте. Утонул, конечно.
– В годах?
– Да не-е-ет, ваших лет. Молодость есть молодость – бравада… Впрочем, вполне возможно, это была не трагическая случайность, а самоубийство. Ревизия вскрыла на его стройке крупную недостачу стройматериалов. Он их выписывал, а на стройке не использовал. Куда они девались – неизвестно. В свое время я возражал против выдвижения этого человека. Но убедить шефа не сумел. Будь бы у меня эдакий вот майор Земба – другое дело, – вздыхает он шутливо.
Корч жестом подзывает официантку.
– Мне пора, пан директор, – говорит он, расплачиваясь по счету.
– Мы еще встретимся, – в голосе Валицкого какие-то новые, похоже, более жесткие нотки.
ГЛАВА XII
На письменном столе – пакет со штампом лаборатории криминалистики. Корч вскрывает его. «Наконец-то!»
Из присланных материалов экспертизы следует, что найденная на месте пожара улика – пуговица – идентична тем, что пришиты на куртке Дузя. Что касается ниток недостающей пуговицы, то эксперт утверждает, что они носят следы разреза каким-то острым предметом.
Химические исследования, проведенные с целью обнаружения на куртке следов или микроследов воска, результатов не дали. Не обнаружены на куртке следы подпалин или копоти, которые могли бы свидетельствовать, что одетый в нее человек был на месте пожара или имел к нему какое-либо касательство.
«Наиболее вероятно, что совершивший поджог или его сообщник (а этого тоже исключать нельзя), пытаясь создать видимость присутствия Дузя на месте происшествия, воспользовался не его курткой, а отрезанной от нее пуговицей, – рассуждает Корч. – Однако сама по себе пуговица, найденная во дворе склада неподалеку от складских строений, не является еще достаточной уликой, подтверждающей присутствие здесь Дузя в критический момент. Он вполне мог потерять ее там во время тушения пожара или даже вообще в какой-то другой день, а потом ее затоптали в землю. Дузь работает на стройке и часто приезжает на склад за стройматериалами. Помогает их грузить. Это с одной стороны. А с другой: если пуговицу как улику увязать с показаниями Антоса, утверждающего, что он видел Дузя во дворе склада около девятнадцати часов, и если присовокупить к тому же весьма правдоподобный мотив мести кладовщику со стороны Дузя, то эта пуговица может рассматриваться как улика, достаточная для подозрения рабочего в поджоге. В такой направленности подозрений, заинтересован прежде всего Антос как лицо, в силу выполняемых служебных обязанностей почти автоматически оказывающееся в кругу подозреваемых. Давая ложные, направленные против Дузя показания, он отвлекает внимание от себя. Дополнительным мотивом может быть стремление устранить директорского любимчика, который ему, Антосу, испортил немало крови и, возможно, кое-что о нем знает, а заодно нанести тем самым и удар непосредственно по директору. По директору, который намерен был от Антоса избавиться.
Антос не мог предвидеть, что именно в тот критический день жена Дузя родит сына, а сам Дузь уедет из Заборува, получив неопровержимое алиби. Давая показания, Антос, несомненно, не знал об отъезде Дузя. В противном случае он действовал во вред себе. Действительно: если удастся доказать, что именно Антос отрезал и подбросил пуговицу, факт этот в сочетании с его показаниями и с учетом показаний рабочих о полупустом складе изобличит его как совершившего поджог или как инициатора плана и всей операции.