– А отец с ним приехал?
– Да, они вместе. – Лидия Матвеевна гладит плечо сына. – Кушай, Максимка, вид у тебя усталый.
– Работы невпроворот, мам. Проект трудный.
– Ну, потом-то отдыхать поедешь?
– Может, и поеду. Майя, ты ешь пирожные, а то сейчас налетят голодающие, ничего тебе не достанется. Потом поедем, не переживай.
– Нормально, я успеваю.
– Вот и хорошо.
– Что хорошо?
Стройная женщина с копной кудрявых рыжих волос вошла в столовую, и видно, что она чем-то расстроена.
– Привет, Лер. Что случилось, с чего шторм?
– Привет, Макс. Ничего хорошего. Эта курица, которую я наняла как парикмахера и прочая, прочая, прочая, – заболела. А позвонила она пять минут назад, и я уже не успеваю найти никого другого, и снова буду как Гаврош-переросток. Мне маникюр нужен и педикюр тоже, я с детьми никуда не могу вырваться, и даже если мастера домой пригласить, они ничего не дадут сделать. В кои-то веки полон дом нянек – и на тебе!
Она плюхнулась на табурет с расстроенным видом. Веснушки на ее лице делают Леру похожей на ирландку, и вся она, худая, стремительная и раздосадованная, очень нравится Майе. Может, потому, что ей вообще нравится этот суматошный дом, полный приветливых людей? Майя отпивает чаю и ставит чашку на стол. Нужно уезжать.
– Ну, вот посмотри, заусенцы!
Рыжая пытается отгрызть заусенец и снова расстраивается.
– Да ладно, Лерка, чего ты.
– Макс, ты не понимаешь. Ну, хотелось мне привести себя в порядок. Я ведь люблю следить за собой, люблю салоны, процедуры всякие… понимаю, что дети маленькие, но я, черт подери, расстроена.
– Может, я смогу вам помочь?
Рыжая, кажется, только сейчас заметила Майю.
– Как?
– У меня в машине рюкзак, там инструменты… для маникюра и всего прочего. Я курсы косметолога окончила и парикмахерские тоже через две недели заканчиваю. Я могла бы…
– Да? Правда?!
Рыжая даже засияла от неожиданно открывшейся перспективы.
– Лер, это Майя, моя знакомая. Она меня сегодня очень выручила с тортом.
– Она, похоже, сегодня исполняет роль ангела.
Майя смущенно улыбнулась и посмотрела на Матвеева.
– Там, в машине, рюкзак…
– Я принесу. – Макс отставил чашку. – Майя, Валерия права. Сегодня ты выступаешь в роли ангела.
Майя мысленно улыбнулась. Она не привыкла так близко общаться с людьми, но в этом доме, похоже, по-другому никак, и ее терзания никого не смущают просто потому, что никто их не замечает.
А еще есть Максим. Майя ловит себя на мысли, что не хочет уходить отсюда. Эти приветливые люди, тепло их улыбок, любовь, с которой они относятся друг к другу, не стесняясь проявлять ее, – все это непривычно. Словно она попала в сказку, которую долго придумывала для себя – но только это чужая сказка, и она в ней чужая.
А так хочется стать своей. Хоть где-нибудь.
4
– Попробуйте салатик.
В тарелке Майи оказывается целая гора овощей. Она поднимает взгляд на рядом сидящего добродушного мужчину с веселыми карими глазами.
– Это мексиканский салат, его Ника откуда-то сдернула, мы все его обожаем.
– Спасибо, я уже сыта.
– Ну так не годится. А как же торт?
– Я сейчас тоже об этом думаю. – Майя старательно поддерживает тон разговора. – Места для него не осталось.
– А это значит, что надо прогуляться. Или потанцевать.
Майя, вздохнув, берется за вилку. Танцевать она категорически не хочет, а прогуляться… Она не готова вести беседы, какие бы то ни было. И ей необходимо проверить свою электронную почту.
– Паша, отстань от девушки. – Матвеев садится рядом с ней на освободившийся стул. – Майя, не хочешь пройтись к озеру?
– Да, я бы посмотрела, спасибо.
– Так пойдем.
Он поднимается и подает ей руку.
Конечно, она задержалась. Сначала делала маникюр и педикюр Валерии, потом сооружала ей прическу. Подоспевшей Нике тоже понадобился маникюр, от прически она отказалась наотрез – махнув рукой, заявила, что смысла в этой затее нет в принципе.
А потом в комнату, где Майя практиковалась в мастерстве, ввалилась компания – Лилька, наряженная в какое-то немыслимое голубое платье, ее мать, строгая, застегнутая на все пуговицы врач Лариса Михайлова, и малыш в джинсовом комбинезончике, который сразу же перевернул миску с водой, – шкодливый ангел, да. И пока вытирали воду, он умудрился стащить ножницы и поцарапаться ими, подняв оглушительный рев… в общем, когда кутерьма рассосалась, Майя чувствовала себя так, словно на ней камни возили, и подоспевший Матвеев, сокрушенно качая головой, предложил ей прилечь на тахту в комнате для гостей.