– Я мало чем смогу помочь. Мы звали его господином Жоржем, не знаю почему, – наверное, такое у него было имя. Он часто приходил после обеда, всегда устраивался на одном и том же месте – вон на той скамейке у бассейна, – читал часа два-три, а потом уходил, не сказав ни слова.
– Как давно?
– Два или три года.
– Каждый день?
– Ну да, если дождь не шел.
– Он приходил один?
– Да, всегда, я ни разу его ни с кем не видел.
– Знаете, где жил этот ваш господин Жорж?
– Адреса у меня нет, но он посещал церковь поляков.
– Поляков?
– Да, Успения Пречистой Девы, она тут рядом, на Сент-Оноре. Церковь отдали польской католической миссии, и они там служат. Один местный торговец упоминал, что господин Жорж регулярно там бывает. Может, он тоже был поляк?
– Очень хорошо. Вчера вы видели его в парке?
– Нет.
– Уверены?
– Точно вам говорю! Мы с коллегами вообще решили, что он умер, ведь больше недели не был, а обычно-то каждый день ходил.
– Считаете его бездомным?
– Не знаю. Одет он всегда был в одно и то же, одежка старая и потрепанная, но не лохмотья, как у бродяг, которые часто приходят в парк. Он никогда не лежал на скамейках, как они, только сидел с книгой в руках.
– Вы когда-нибудь заговаривали с ним?
– Ни разу.
– Даже не здоровались?
– Я кивал, когда проходил мимо него, и он кивал в ответ.
– Вы когда-нибудь видели его пьяным? Он при вас прикладывался к бутылке?
– Употребление в парке запрещено.
– Знаю. Убивать тоже нельзя…
– Господина Жоржа убили?
– Пока не знаю, но не исключено. Повторяю: вы видели его пьяным?
– Ну как вам объяснить… Он всегда ходил с сумкой. Там лежала бутылка, но он пил из стакана, а не из горлышка. Я много раз видел, как он это проделывал. Наполнял стакан, ставил его рядом с собой, а бутылку отправлял обратно в сумку. В стакане могла быть вода, и он спокойно читал.
– Он много пил?
– Об этом не скажу. Может, по полбутылки, но, когда уходил, держался прямо, и у меня никогда не было с ним проблем. Вот почему, несмотря на запрет, я никогда ничего ему не говорил. И мои коллеги тоже.
Делестран сделал паузу, чтобы подумать, взглянул через плечо сторожа, подергал себя за губу, потер подбородок.
– Вы сказали, что не видели его целую неделю, так? Можете уточнить?
– Дайте подумать. На той неделе я последний раз видел его… во вторник днем. Да, во вторник он, как обычно, сидел на скамейке.
Делестран посмотрел на часы, проверяя дату.
– Итак, в последний раз вы видели его во вторник, двадцать девятого марта?
– Да.
– А вас не удивило, что он появился сегодня утром в момент открытия… плавающим в бассейне?
– Конечно, удивило, но что тут поделаешь?.. – Взгляд огромных глаз охранника становился все затравленнее.
– Если его не было вчера до закрытия, как он попал в парк утром?
– Да не знаю я! Этот парк, он ведь как кусок швейцарского сыра. Даже если решетки закрыты, попасть сюда можно легко. В солнечные дни на скамейках мы часто находим спящих бродяг, иногда сюда приходят переночевать даже гуляки. Вон там, где вход смотрит на Лувр, рядом с воротами невысокая стена, на нее легко забраться. И у каждого входа то же самое. Поставили сетку, так ее и ломали, и резали, и даже рубили. Ночью любой может войти! Я сообщал начальству, но их это не волнует. Не приняли меры даже после того, как какие-то мелкие гады вылили бочонок моющего средства в большой бассейн. Струя воды взбила пену на два метра вверх! Ублюдки здорово повеселились, а мы целый день вкалывали, чтобы всё убрать.
– Бассейны можно спустить?
– Нет, воду придется выкачивать насосом. А почему вы спрашиваете?
– Да просто из любопытства.
– Собираетесь опустошить бассейн?
– Не знаю, может, и придется… Ладно, господин Жироден, спасибо за помощь. Капитан занесет ваши показания в блокнот, это избавит вас от необходимости являться в комиссариат. Я оставлю вам наши контакты. Если что-нибудь узнаете о господине Жорже – то, что позволит нам выяснить, кем он был и что заставило его прийти в ваш парк ночью, – не ждите, пока вас спросят, звоните мне.
– Хорошо. Считаете, его убили?
Глагол «считать» всегда выводил Делестрана из себя, но он не выразил недовольства. Сторож выглядел потрясенным, внезапно осознав реальность драмы. Обращение «господин Жироден» свидетельствовало об уважении со стороны полицейского начальника.
– Честно говоря, не знаю. Хотел бы, чтобы он умер естественной смертью, но, возможно… А пока возможность остается, мы расследуем. Будет непросто, но мы попытаемся разобраться. Нам всегда приходится искать, и мы сделаем это для господина Жоржа.