Еще один толчок и самолет задрожал с неестественным скрипом.
Торопясь, я засунула компактное зеркало, зубную пасту, щетку, ювелирные изделия, которые не хотела складывать в чемодан, три резинки для волос, ручку, и нераспечатанный пончо, который купила в круглосуточном магазине, когда внезапно разыгралась гроза в Техасе на прошлой неделе.
Все, что могло поместиться, было спрятано в карманах и надежно закрыто молнией.
После того, как моя куртка была заполнена моим имуществом, я гладила свой блокнот с песнями, где каждый звук и каждая мелодия, были когда-либо мною созданы, каждая лирическая и музыкальная сказка приносила покой в мою душу. Этот блокнот был драгоценней золота для меня. Стоит больше, чем мой контракт со студией звукозаписи, который я недавно подписала. Лучше, чем любое признание или количество выступлений. Без моих набросков моя магия исчезнет. Я потеряю гармонию с миром, которую так люблю.
Но блокнот не влезет ни в один мой переполненный карман.
Другой поток воздуха подбросил нас как мячик для пинг-понга. Я бросила блокнот в мою сумку, позволяя ей резко упасть к ногам.
Я прислушивалась.
Довольны?
Небо сказало «Нет».
Ветер приготовился к возмездию.
А судьба разрушила всякую надежду когда-либо попасть домой.
— СЛАВА БОГУ.
Слова благодарности слетели с моих губ, как только колеса самолета коснулись взлетно-посадочной полосы аэропорта ФиГэл. Мои пальцы болели от сжимания подлокотников, и сердце навечно переселилось в горло.
Я не был трусом, большинство вещей меня не волновали, как меня могло что-то волновать, если я жил так, как я жил? Но когда дело дошло до такого рода события (которое так красноречиво напомнило нам, что мы были ничем в схеме вещей), то да, я получил приличную дозу ужаса.
Пока мы приземлялись, мой разум рисовал наихудшие сценарии мучительной боли и ужасной смерти. Крушение об землю, возгорание, сгорание всего дотла. Я чувствовал запах горелой плоти.
Атмосфера полета с момента первой вибрации полностью изменилась, превратившись в кровавый цикл встрясок и ударов. Это не было обычной турбулентностью, это было больше — яростная собака Баскервилей, играющая со своей добычей.
В то время как пассажиры оставались заперты в своих бесполезных креслах, стюардесса бегло осмотрела салон и пристегнулась. Ветер снаружи завывал громче, продолжая бросаться на нас сквозь облака.
Я посмотрел через проход на незнакомку и пожелал быть человеком получше, чертовым храбрецом. Я должен был поздороваться, учитывая судьбоносное время, показывающее, что у нас была связь.
Но я этого не сделал, и эта возможность была упущена, как только крылья самолета содрогнулись и искривились.
Чем ближе мы приближались к земле, тем больше адреналина выбрасывалось в мою кровь, особенно когда экраны телевизоров зашипели с помехами, и несколько шкафчиков сверху распахнулись и оттуда посыпались вещи.
Человеческие крики заглушали механические скрипы двигателей. Наша скорость увеличивалась по мере того, как мы пролетели через эту субстанцию, которая сделала своей миссией разорвать нас и оставить наши разорванные части в Тихом океане. Темнота снаружи скрывала наше место назначения, а разгневанные капли дождя стекали по окнам, пробуя нас... готовясь убить.
Я ожидал, что капитан закричит:
— Приготовьтесь к аварийной посадке! — Я приготовился к крушению и крайне нежелательной встрече со смертью.
Но он не закричал.
И так же быстро, как смерть подступила... мы выжили.
После сорока пяти минут тряски и ужаса, капитан сумел спасти нас от гибели. Мы остались невредимы, не считая нескольких синяков и ушибов от падающих сумок сверху. Ураган больше не владел нами, мы были основательно защищены землей, благодаря силе притяжения.
Жуткая тишина заполнила пространство самолета, пока мы катились к терминалу. Никто не говорил и не хлопал в знак признательности за приземление, или даже нервно не посмеивался. Это душераздирающе тяжелое испытание украло все праздничное настроение, показывая, насколько смертными мы были, когда природа хотела нас.
Самолет покачивался, когда мы повернули к терминалу. Воздушный трап покачивался из-за ветра, промокший от дождя и освещаемый вспышками молний.
Я ждал, пока самолет замедлится, и привычный шорох пассажиров сообщал, что скоро мы будем свободны. Как только мы припарковались, люди отстегнули ремни безопасности и начали собирать вещи и членов своих семей.