Но я знала Гэллоуэя.
Он отбыл свое наказание.
Даже, несмотря на то, что он не сидел в тюрьме последние несколько лет, его совесть и душа платили за это. Снова и снова.
Он был очищен и прощён.
— Стел, подожди. — Гэл схватил меня. — Подумай о Коко. Они могут запереть меня, но я не позволю им посадить в тюрьму мою дочь. — Он держал мои щеки дрожащими руками. — Пожалуйста... сделай это ради меня. Скоро мы снова будем вместе.
Все оставшиеся осколки моего сердца разлетелись в пыль.
— Ты не знаешь, о чем меня просишь.
— Да, да, знаю. — В его голубых глазах пылал ужас. — Думаешь, я хочу снова оказаться в тюрьме? Меня это чертовски пугает, но я готов сделать все необходимое, чтобы обеспечить твою безопасность. И если депортация — это ключ... пусть будет так.
— Нет, я полечу с тобой в Англию. Я отказываюсь от Австралии. Если они способны на такую жестокость, я больше не хочу здесь жить.
— Стел, мы должны быть благоразумны. Мы не знаем, что произойдет. Мне не удалось связаться с отцом, хотя капитан заверил меня, что он жив, когда я сообщил ему подробности. Не знаю, в приюте ли он, болен ли, или где мы окажемся в конечном итоге.
Ненависть к себе и презрительное признание проступили на его лице.
— Я без гроша в кармане, Эстель. У меня ничего нет. Я разорен. Не хочу отправлять тебя и Коко в неизвестную страну, где нет дома. Подумай, как испугается бедный ребенок. Там холодно. Нет пляжа. Нет солнца.
Он вздрогнул, прижимая меня к себе.
— Это единственный выход. Здесь она будет в замешательстве, но, по крайней мере, будет рядом с тем, что помнит. Мы найдем способ вернуться друг к другу, вот увидишь.
— Ты идиот, Гэллоуэй. Неужели думаешь, ей есть дело до океана, когда она вот-вот лишится отца? — Я ударила его кулаком в грудь. — Нет! Я не позволю тебе этого сделать.
Мужчина-офицер подошел ближе, прижимая к себе планшет, словно это могло спасти его от моего яростного взгляда.
— Мистер Оук, боюсь, автобус уже прибыл, чтобы отвезти вас на территорию комплекса. Если вы сможете попрощаться, я прослежу, чтобы мисс Эвермор и ее ребенка отвезли в квартиру.
Гэллоуэй вихрем бросился к мужчине, сжимая кулаки, в его взгляде читалось убийство. Блеск пота свидетельствовал о том, что он не так силен, как кажется. Хотелось убить всех за то, что они лишили его того, чего он добился.
— Не говорите нам о прощании. Ясно? Вы дадите нам нужное время. Это самое малое, что вы можете сделать.
Мужчина замер, а затем медленно отступил.
— Хорошо... да, конечно.
Гэллоуэй повернулся ко мне и повел прочь.
— Доберись до квартиры и позвони моему отцу.
— Твоему отцу?
Я вспомнила наши разговоры. Поздно ночью, под звездами, все еще жаждущий электрического света и кубиков льда, Гэллоуэй рассказал немного о своей семье. Его отец страдал постоянными вирусными инфекциями после того, как его жена умерла от рака груди, потому что горе подорвало его иммунную систему.
В его устах история его отца звучала болезненно и печально, но в то же время чувствовалась сила. Оставаться в живых, когда твоя вторая половинка умерла? Я прожила в этом ужасе несколько часов и чуть не сломалась.
Я не могла представить, что мне придется жить с таким лишением всю оставшуюся жизнь.
— Позвони на мой старый номер. Капитан оставил сообщение на автоответчике, когда не смог дозвониться. Я передал отцу, что позвоню ему, когда мы причалим. Он будет ждать звонка, если прослушал запись.
Он глубоко вздохнул.
— Я не рассказал тебе всю свою историю, Стел, но это сделает мой отец. У него есть все необходимое, чтобы очистить мое имя. Я не знаю, почему это произошло. Я даже толком не знаю, как это случилось. Но есть причина, по которой меня освободили после того, как приговорили к пожизненному заключению. Если английские суды могут отменить подобный приговор, то эта же информация убедит этих придурков, что я не собираюсь совершать убийства в центре Сиднея. У меня была причина. Мой приговор был отменен. Моя судимость должна была быть снята. Мой отец поможет нам снова быть вместе.
— Я... я... — Мысль о разговоре с человеком, который вырастил из Гэллоуэя такого невероятного человека, пугала меня.
Кто я такая? Я просто женщина, которая разбилась с ним на вертолёте. Женщина, которая настолько плохо вправила ему сломанную лодыжку, что он постоянно прихрамывал.
Я недостойна.
Но я также женщина, которая завладела его сердцем.
Женщина, выносившая его ребёнка.
Женщина, которая любила его больше всего на свете.
Если это не делало меня достойной... то, что же?