Эту фразу она произнесла не слишком удачно. Но Эстель все равно рассмеялась и кивнула, и мое сообщение постепенно стало понятным. Ее рот приоткрылся, во взгляде зажглась неистовая надежда.
— Что ж... — пробормотал я.
— Что ж... — повторила Коко.
Отведя в сторону ее светлые локоны, я прошептал:
— Я купил его. Мы едем домой.
Коко замерла. Глаза ее расширились, и в них промелькнула мудрость, намного превышающая ее возраст.
— Домой?
Я кивнул.
— Домой.
— Черепахи, рыбки и прочее...
Эстель зажала рот рукой.
— Что... что ты имеешь в виду?
Ущипнув Коко, я строго произнес:
— Ты не сказала маме последнюю часть.
Коко засияла.
— Остров. Дом. Возвращаемся домой. Домой!
Эстель пошатнулась.
Я поймал ее.
Как и все эти годы, она ловила меня и заботилась обо мне. Теперь моя очередь. И снова она дала нам возможность выжить. Без денег мы бы всю оставшуюся жизнь тосковали и были потеряны. А теперь... мы могли делать все, что хотели.
И все благодаря ей.
— К-как? Когда? — Ее глаза наполнились слезами. — Не понимаю.
— Как... я позвонил в администрацию ФиГэл и объяснил, что, поскольку мы прожили в их стране почти четыре года, это формально делает нас гражданами или, по крайней мере, мы можем рассчитывать, что нам дадут визу на жительство. В конце концов, наша дочь юридически является фиГэлйкой, поскольку родилась в их водах и все такое.
— И они согласились?
— Ты удивишься, к чему может привести обещание хорошего пиара.
Эстель моргнула.
— Хорошо, значит, тебе удалось получить разрешение на проживание там... какое это имеет отношение к покупке острова?
— Формально я его не купил.
— Тогда...
— Я взял его в аренду на следующие восемьдесят лет. Они сохранят право собственности, но он будет оформлен на наше имя, и никто другой не сможет на него претендовать.
Эстель дрожала все сильнее с каждым вздохом.
— Ты... ты серьезно.
— Я абсолютно серьезен.
— Но как же... Мэди, мои песни и... Гэллоуэй, на острове нет никаких удобств. Мы справились, но Коко нужно питание. Ей нужна гигиена. Мы все в этом нуждаемся.
Самодовольство переполняло меня изнутри.
— Я уже обдумал это.
Она разинула рот.
— Что?
— Я строитель. Я намерен пристроить к нашему бунгало надлежащую конструкцию и укрытие. Я завезу гвозди, арматуру и железо для крыши. Установлю дождеприемники, септические системы и овощные культуры. Все, что ты хочешь, мы можем построить, создать или вырастить.
— Но как быть с жизнью за пределами острова? Как насчет семьи и друзей? Медицина и больницы? Школьное образование для Коко?
Я крепко обнял ее.
— Все очень просто. В этот раз они будут знать, где мы находимся. Они могут навещать нас, могут жить рядом с нами, мне все равно. А в остальном у нас будет лодка. У нас будет доступ ко всему, что нам нужно.
— А Пиппа?
В груди заныло, а потом наступило облегчение.
— Она будет знать, где нас найти. Этот остров принадлежит ей так же, как и нам. Я внес их имена в договор.
— Их.
— Ее и Коннора.
У меня защемило сердце.
— Правда?
— Да.
— Как тебе удалось это сделать? Добавить в документ умершего человека?
Я нахмурился.
— Об этом никто не знает. Это было мое условие.
— О, боже.
— Ты счастлива?
— Гэллоуэй, я... я в экстазе. В восторге. Не могу поверить, что это происходит. — Она провела рукой по волосам. — Подожди, когда это произойдет?
Я ухмыльнулся.
— Насколько ты привязана к этой квартире?
— Совершенно не привязана.
— Сколько времени тебе необходимо для сборов?
— Это вопрос с подвохом? Час... максимум.
— В таком случае...
— Говори. — Она засмеялась, сжимая мою руку. — Черт, ты затягиваешь.
— Ты такая нетерпеливая. — Я засмеялся. — Три дня, женщина. Мы уезжаем через три дня.
Дом там, где сердце.
Дом — это место, где находится душа.
Дом — это место, где смеются.
Дом — это место, где трудности исчезают.
Дом есть дом, и нет такого места, где бы я предпочла быть.
Текст песни «Дом» взят из нового блокнота Э.Э.
...
Однажды в песне любительница музыки и сломленный человек нашли ответ на вопрос о смысле жизни. Они слушали, принимали к сведению и жили долго и счастливо.
Я искала знаки.
Я вглядывалась в лица сотрудников на стойке регистрации, когда они вручали нам документы. Я была напряжена при прохождении контроля в аэропорту и дрожала, когда протянула свой только что полученный паспорт на регистрацию.
Однако ничего не произошло.
Никаких странных проявлений.
Никаких предчувствий.
Никаких предупреждений.
Так было в тот раз.
Именно тогда я потерялась.
До того, как поняла, что мне нужно.
Я не обращала внимания на знаки... или все-таки обращала?
Как бы то ни было, они привели меня к самому идеальному будущему, о котором я только могла мечтать, и теперь мы заявляли о нем, не колеблясь и не тратя жизнь на размышления о том, что могло бы быть.
Коко приложила руку к иллюминатору самолета, когда последний пассажир поднялся на борт, дверь закрылась, и мы вырулили из аэропорта Сиднея на взлетно-посадочную полосу.
Мой желудок сжался, я не могла избавиться от прежних воспоминаний о турбулентности и ужасе.
Этот полет будет для меня непростым.
Но я все стерплю, потому что цель стоила любой цены.
Я уже заплатила.
Ничего страшного не произойдет.
Пожалуйста, пусть все будет хорошо.
Я не переставала молить судьбу о пощаде. И я была достаточно напугана, чтобы выторговать себе безопасное путешествие.
Спешно собравшись, мы сообщили Мэди, что уезжаем и всегда ей рады, и как только договоримся об установке спутникового телефона и Интернета на нашем острове, будем поддерживать связь.
Я с нетерпением ждала того момента, когда смогу подписать предложенные документы. Я продолжу сочинять тексты для звезд эстрады и петь свои произведения.
Но я бы делала это, находясь в уединении нашего рая.
Мэди не знала, что это — кризис среднего возраста или взвешенное решение. В любом случае, все, что она сделала, это ласково попрощалась с нами.
Когда двигатели самолета взревели, и мы оторвались от земли к небу, я положила голову на плечо Гэллоуэя и вздохнула.
Я не боялась авиакатастрофы.
Я больше ничего не боялась.
Все складывается так, как должно быть.
Это единственное, что мы могли сделать.