Поэтому Эстель предложила операцию по коррекции зрения.
И я был чертовски благодарен за то, что послушался.
— Ты ходячая катастрофа, да, Фин?
— Нет.
Финник надулся, когда я положил его на кухонный стол.
Порывшись в ящике с кремами и пластырями, Коко подошла к холодильнику и дернула за тяжелую герметичную дверцу.
Я посмотрел на нее, обрабатывая царапину на колене Финника
Я не сказал ни слова, когда она взяла чашку, наполненную кокосовой водой, и передала ее брату.
— Держи. Выпей, ты почувствуешь себя лучше.
Черт, она знала, как покорить мое сердце своей детской добротой.
Я любил её.
Их.
Всех.
Отец поймал мой взгляд.
Мы улыбнулись друг другу, понимая без слов, насколько ценной станет связь между братом и сестрой.
Поцеловав сына в лоб, я снова передал его отцу.
— Там все в порядке?
Вместе с отцом мы пригласили прораба, который помогал мне строить дом, его жену с двумя детьми. Мы также пригласили всех желающих с ближайших к нам островов, проявив гостеприимство тем оставшимся, кому не с кем было встретить Рождество.
Само собой, Мэделин тоже была здесь. Как и каждое Рождество, день рождения, юбилей и любой другой повод, который она могла найти. С учетом того, как часто она сюда наведывалась (пользуясь налоговыми вычетами, чтобы встретиться с боссом по «рабочим вопросам»), можно было бы и переехать.
Не то чтобы меня это волновало.
Я полюбил эту сумасшедшую.
Не говоря уже о том, что она с военной точностью управляла нашей жизнью в городе, следила за контрактами и обязательствами Эстель, переправляла бумаги и запросы на интервью от ее звукозаписывающей компании, делая все возможное, чтобы симбиотические отношения (прим. пер.: Симбиотические отношения (+ +) — взаимовыгодное сожительство организмов разных видов) процветали.
Эстель продолжала писать тексты и петь, а готовые записи отправляла Мэди, чтобы та передавала их музыкальным подрядчикам или загружала непосредственно на iTunes для слушателей в Интернете.
Одним словом, деньги для нас не были проблемой.
Мы не растрачивали время на безнадежную работу или ненавистные поездки на работу.
И мы были довольно обеспеченными людьми.
Мы оплатили образование Пиппы. Время от времени оплачивали медицинские счета ее бабушки и приобрели несколько голубых фишек (прим. пер.: Голубые фишки — акции крупнейших и наиболее стабильных компаний) для Коко и Финника, когда им исполнится восемнадцать. Не говоря уже об инвестициях, которые мы вложили в инфраструктуру ФиГэл.
Мы приняли это место так же, как оно приняло нас.
— Да, все наслаждаются солнцем и пивом. — Отец засмеялся, взял Коко за руку и повел детей обратно на пляж. — Увидимся там. Не задерживайся.
— Хорошо. Еда почти готова.
Все утро я трудился на кухне (после того как выгнал Эстель), чтобы приготовить рождественский пир из морепродуктов. У нас было так много еды, что я сомневался, что мы все съедим. Но изобилие таких фуршетов не надоедает.
Не после тех первых дней голода.
После этого все казалось вкуснее, насыщеннее.
Финник вздрогнул, слезы сменились смехом, когда дед что-то пробормотал ему на ухо.
— До скорой встречи!
Коко выскочила на улицу и по пандусу с веранды помчалась к большому столу, где наши гости ждали основное блюдо.
Все, кроме Эстель.
Я улыбнулся, когда над островом зазвучала призрачная мелодия мини рояля «Миньон», который я заказал.
Лобстеры подождут.
Мне было необходимо обнять её.
Я босиком ступал по большой гостиной открытой планировки, мое сердце сжалось, когда я увидел Эстель.
Ее пальцы скользили по черным и цвета слоновой кости клавишам, а с пляжа доносились звуки разговоров, смешиваясь со звоном бокалов и трепетанием белых газовых занавесок.
Рай.
Вместо рождественской песни Эстель исполнила одну из своих оригинальных композиций. Песню, которую я просто обожаю и которую на YouTube прослушали более пятнадцати миллионов раз.
Я подкрался к ней сзади и заключил в объятия.
Она не перестала играть, но наклонила голову, целуя мое загорелое предплечье.
— Привет.
— Привет.
— Как думаешь, они готовы?
— По словам Коко, они умирают от недостатка лобстеров.
— Ах, бедняжки. Какой ужасный недуг.
Я скользнул рукой ниже, обхватывая ее грудь.
Сегодня на ней был простой розовый сарафан, серебристое бикини под ним сверкало, словно жидкая ртуть.
— Не знаю, выдержу ли весь праздник. Зачем мы пригласили столько народу?
— Потому что ты милый. — Она втянула воздух, когда я ущипнул ее за сосок. — И у тебя нет выбора.
— О, у меня есть выбор. — Я лизнул мочку ее уха. — У тебя тоже есть. Хочешь на несколько минут забыть обо всех?