— Отрубился, гад.
— Вышвырнем его.
— Нет, стойте. Подсобите-ка мне.
Санитара закинули на стойку бара и, как покойнику, скрестили руки на груди.
— А теперь и выпить не грех!
Хэлли не спешил занимать свое место за стойкой, и на его голову посыпались проклятья.
— А ну, живо за стойку, обслуживай нас, ты, мешок с дерьмом!
— Мне ржаного виски!
— Шевелись, жирдяй!
— Давай, двигай задницей!
— Ладно, ладно, угомонитесь, ребята, — зачастил Хэлли и стал немедля наполнять стаканы. — Готовьте денежки.
Пока Суперкарго беспомощно лежал на стойке, пациенты кружили рядом, как одержимые. Возбудились, казалось, даже наиболее спокойные. Кто-то начал с пафосом произносить воинственные речи против лечебницы, государства и всей вселенной. Называвший себя бывшим композитором ветеран стал наигрывать на расстроенном пианино единственную известную ему галиматью, ударяя по клавишам кулаками и локтями и аккомпанируя себе басистым, как у медведя в агонии, рыком. Один из наиболее образованных пациентов коснулся моей руки. Когда-то он был химиком и носил на груди блестящий ключ — знак студенческого братства Phi Beta Kappa.
— Как с цепи сорвались, — гаркнул он, перекрывая шум. — Думаю, вам лучше уйти.
— Да, хотелось бы, — ответил я, — вот только найду мистера Нортона.
На прежнем месте его уже не было. Заметавшись среди шумной толпы ветеранов, я стал выкрикивать его имя.
Нашелся мистер Нортон под лестницей. Оттертый туда в буйной толчее, он растянулся на стуле, как старая кукла. В тусклом свете обозначились резкие черты его белого, ладно скроенного лица с закрытыми глазами. Перекрикивая толпу, я звал его, но он не откликался. Мистер Нортон опять потерял сознание. Сначала осторожно, потом все решительней я стал его трясти, но морщинистые веки даже не шелохнулись. И тут в общей толкотне меня так сильно пихнули, что я чудом не влетел носом в белую массу; это было всего лишь его лицо, но меня затрясло от безотчетного ужаса. Никогда в жизни я так резко не приближался к белому человеку. В панике я отпрянул. С закрытыми глазами попечитель казался еще более грозным. Он напоминал бесформенную бледную смерть, которая внезапно явилась предо мной, смерть, что всегда ходила рядом и вдруг обнаружила себя посреди безумия в «Золотом дне».
— Умолкни! — скомандовал чей-то голос, и меня оттащили в сторону. Оказалось, это все тот же коротышка-толстяк.
Я зажал рот, только сейчас осознав, что все это время пронзительные вопли исходили от меня самого. Растянув уголки рта, толстяк просветлел лицом.
— Так-то лучше, — гаркнул он мне в ухо. — Он простой смертный. Запомни. Простой смертный!
Я порывался сообщить ему, что мистер Нортон — далеко не простой смертный: он богач, за которого я отвечаю головой, но сама идея ответственности за него просто не укладывалась в слова.
— Давай-ка поднимем его на галерею, — сказал ветеран, подталкивая меня к ногам мистера Нортона.
Я машинально взялся за костлявые щиколотки, а толстяк рывком подхватил под мышки белое тело и поволок к лестнице. Голова мистера Нортона болталась на груди, точно у пьянчуги или покойника.
Ухмыляясь, ветеран шаг за шагом пятился по лестнице. Но стоило мне задуматься, не надрался ли попечитель вместе с остальными, как три девицы, что, перегнувшись через перила, наблюдали за потасовкой, сбежали вниз, чтобы помочь нам дотащить мистера Нортона.
— Похоже, папаша всерьез разволновался, — крикнула одна.
— Да он в дрова.
— И не говори, белому не впрок здешнее пойло.
— Говорят же вам: он не пьян, а занемог! — разгорячился толстяк. — Ступай, отыщи свободную койку, чтобы белый человек мог немного отдохнуть.
— Конечно, милый. А другие услуги не потребуются?
— Пока нет, — ответил он.
Одна из девушек забежала вперед.
— У меня как раз свободно. Несите его сюда, — предложила она.
Через несколько минут мистер Нортон, едва дыша, уже возлежал на небольшой двуспальной кровати. Я смотрел, как толстяк вполне профессионально измеряет ему пульс.
— Ты никак доктор? — спросила девушка.
— Уже нет, всего лишь пациент. Но определенные познания имею.
Еще один, подумал я и поспешил отодвинуть его в сторону.
— С ним все будет в порядке. Как только оклемается, мы уедем.
— Не волнуйся, парень, я не такой, как остальные, — заявил ветеран. — Я бывший врач и не причиню ему вреда. У него легкий шок.
Мы смотрели, как он снова склонился над мистером Нортоном, прощупал его пульс и оттянул веко.